"Виктор Некрасов. Кира Георгиевна" - читать интересную книгу автора

Киля вдруг поняла, что, кроме шумных вечеринок и чтения стихов, кроме
милых рисуночков, развешанных по стенам, есть нечто более сложное, важное,
не всегда понятное и, увы, не всегда приятное. Но у нее был завидный
характер, она умела быстро забывать то, что осложняет жизнь. Возможно, это
и не лучшая черта человеческого характера, но Киле самой и ее окружающим
эта черта облегчала жизнь. Через три года, в эвакуации, она помогла Кире -
теперь ее все реже звали Килей, - ее матери и младшему брату жить в тех не
слишком легких условиях, в которых они жили, помогла пережить и смерть
отца. Короче, Кира умела не унывать. Она работала в местной газете,
снабжая ее карикатурами на Гитлера и Геббельса, писала лозунги в клубе,
плакаты для кинотеатра, преподавала рисование в первых классах, стояла в
очередях, носила пайки, а иногда по ночам растаскивала вместе с соседями
деревянные заборы на дрова. Все это она делала легко, и если не всегда с
удовольствием, то никогда не хныча.
О Вадиме она всегда помнила - две его карточки, одна серьезная,
паспортная, другая, где он снят делающим стойку на пляже, висели у нее над
кроватью, - но, что говорить, время прошло, и первоначальная острота
потери притупилась. Как ни странно, чаще вспоминала о Вадиме Софья
Григорьевна, Кирина мать, в свое время называвшая его "этот тип", и
младший брат Мишка, влюбившийся по уши в своего зятя или шурина (никто
толком не знал, кем он ему приходится), научившего его плавать, прыгать в
воду вниз головой, соскакивать с трамвая на полном ходу, а главное,
курить.
Прошло еще пять лет. В сорок шестом году, в Алма-Ате, Киля
познакомилась с Николаем Ивановичем Оболенским, профессором
художественного института, и еще через год уехала с ним в Москву.
Несколько позже перебралась туда же и Софья Григорьевна с Мишкой.
Бедные матери, как трудно им ко всему привыкать. Куда труднее, чем
детям. И как не могла Софья Григорьевна сразу привыкнуть к тому, что их
маленькая Киля стала вдруг женой какого-то никому не известного человека в
зеленой футболке, от которого пахло табаком, а иногда и водкой, так же
трудно было ей свыкнуться с мыслью, что Киля ее вышла замуж за
Оболенского. Вадим все-таки был почти ровесником Кили, и, как говорили
соседки, они "чудесная пара". И вообще, как вскоре выяснилось, при всем
своем легкомыслии Вадим был добрый, веселый, услужливый и, главное, любил
Килю. И она его. И Софья Григорьевна полюбила его тоже. А Оболенский?
Седой, лысый, пожилой вдовец с брюшком, с диабетом, всегда обсыпанный
пеплом, молчаливый, тихий. Правда, известный и состоятельный. Неужели Киля
позарилась на положение, на деньги, связи? Не может быть...



3

Кире Георгиевне шел сорок второй год, но, как ни странно, она этого не
чувствовала. Она по-прежнему была стройна (особое удовольствие ей
доставляло, когда на улице или в магазине ее называли "девушка"),
по-прежнему любила пляж, плаванье, греблю (к сожалению, на это теперь
оставалось очень мало времени). Она не думала, в отличие от своих
приятельниц, ни о какой диете, сохраняющей фигуру, не жаловалась на