"Виктор Некрасов. Кира Георгиевна" - читать интересную книгу автора

- Давай выпьем за него. Хочешь?
- Давай.
Он пододвинул ей стакан. Она взяла его обеими руками, чувствуя, что они
трясутся.
Господи боже мой, что же это творится? Вот были вместе и расстались, и
прошло двадцать лет, даже больше, и за эти двадцать лет всего было
столько, что и не разберешься. И вот они опять вместе, и ей уже никто не
нужен - ни Николай Иванович, ни Юрочка, никто...
Милый Вадим, Димка, не суди меня строго. Я плохая, сама знаю. Но я
никогда тебе не врала. И сейчас не вру. Я такая, как есть. Прими меня
такой...
Вадим сидел перед ней, слегка наклонясь вперед, положив локти на стол,
медленно вращая перед собой стакан, и тоже смотрел на нее. И в глазах его,
таких знакомых голубых глазах, в которые она не могла до сих пор
взглянуть, она прочла то, на что, может быть, уже и не имела права -
ожидание. И она поняла вдруг, что все, что до этой минуты стояло между
ними, рухнуло.
И он понял.
- Киль, Киль, - сказал он. - Все ясно. Жаль только, что и у нас мог
быть такой Вовка. И было бы ему сейчас двадцать лет, а может, и больше.
Сказал и похлопал ее слегка по руке.
Да, да, их сыну могло быть уже двадцать лет, а может, и больше. Он бы
уже брился, и курил, и за девочками бы ухаживал, а может, и женился бы, и
был бы у него сын такой, как этот Вовка... И тут Кира невольно подумала:
ведь Юрочке как раз столько лет, сколько могло быть их сыну.
- Ну, выпьем же за Вовку, - сказала она.
Он улыбнулся:
- А кто говорил: "И очень хорошо, что нету"?
Она выпила, поперхнулась, долго кашляла, он хлопал ее по спине. Потом
она попросила, чтоб он еще рассказал о себе, что хочет. И он рассказал. Он
уже пять лет женат - правда, не расписан. Первый ребенок у них умер,
второй жив и здоров, рахит пройдет, ножки уже заметно выпрямляются. Жену
зовут Марья Кондратьевна, или просто Муся, она моложе его на десять лет,
попала на Север позже, чем он, хороший товарищ. Она выходила его в
госпитале, она врач по специальности. Красивая ли? Да как сказать -
наверно, обыкновенная. Карточки у него с собой нет. Высокая, худая, теперь
немного пополнела, глаза голубые, была когда-то брюнеткой, сейчас сильно
поседела.
Обо всем этом Вадим говорил просто, спокойно, и по всему было видно,
что к жене своей он относится хорошо, может быть, даже любит ее. И Кира
Георгиевна вдруг почувствовала, что ей не хочется видеть эту женщину, даже
на карточке.
Потом они гуляли по ночной Москве, по тихим, безмолвным набережным.
Вадим все рассказывал о себе. Кира молча слушала. Он говорил негромко,
спокойно, ничуть не стараясь ее разжалобить или поразить.
Они вышли к Крымскому мосту, долго стояли на нем, глядели в черную, с
дрожащими огнями воду. Вадим накинул на нее свой пиджак, обнял за плечи.
Так они стояли и молчали, говорить уже не хотелось.
Приехал, вернулся... Он рядом с ней, тут, на мосту, в Москве, через
двадцать лет. У него седые волосы, искривлен нос, появились морщины. Они