"Виктор Некрасов. Первое знакомство" - читать интересную книгу автора

- Сутки? Это никуда не годится. Париж - и сутки! Да в Париже...
Лед был сломан. Вежливо сдержанных полицейских сменили веселые,
словоохотливые, любезные парижане.
- Чем вы занимаетесь в Киеве?
- Пишу.
- Что?
- Разное.
- Вы писатель?
- Писатель.
- И пишете на русском языке?
- На русском. - И тут же я непроизвольно похвастался, что моя повесть
совсем недавно переведена на французский язык.
Все трое вытащили записные книжки и убедительнейшим образом заверили,
что обязательно найдут и прочтут ее.
Вот уж никогда не приходило мне в голову, что написанное мною будет
читать парижский полицейский. Придет домой, снимет свою пелеринку и,
растянувшись на диване, начнет листать книгу о судьбе вернувшегося с
фронта, тобой придуманного героя. Забавно...
К тому же полицейский, приятно улыбнувшись, вдруг сказал:
- Русская литература... О-о! Толстой, Достоевский...
Я взглянул на его круглое, в общем довольно интеллигентное лицо.
- Вы читали?
- А как же... И в кино смотрел. Сейчас на всех экранах идет "Война и
мир". Превосходный фильм!
Тут я вспомнил, что Жерар Филип знаком парижанам не только по
Фанфан-Тюльпану и Жюльену Сорелю, но и по князю Мышкину из "Идиота", что
знаменитая Мария Шелл - об этом писали сейчас все журналы и газеты -
снимается в "Братьях Карамазовых", и, чтоб не разочаровываться в
дальнейшем, поспешил переменить тему.
- Вы курите? - Я вытащил из кармана пачку "Беломора", припасенную
специально для таких случаев.
Три осторожно вынутые папиросы перекочевали в боковые карманы
темно-синих мундиров.
- Это на вечер, после ужина, - улыбнулся самый молодой из троих и со
слегка извиняющейся интонацией добавил: - Нам не разрешается курить во
время исполнения служебных обязанностей.
Весь этот не слишком сложный разговор велся, само собой разумеется, на
французском языке. Говорил я, правда, преотвратительно, оперируя
преимущественно существительными и глаголами в неопределенном наклонении,
и все же меня похвалили (французы остаются французами) - похвалили за
произношение.
- У нас тут русские живут по сорок лет, а говорят куда хуже, чем вы.
Другой добавил:
- Гарантирую - три месяца в Париже, и вы будете говорить не хуже нас.
Я был польщен. Как-никак похвалили. И не кто-нибудь, а настоящие
парижане.
Мы поговорили еще несколько минут о московской милиции ("правда ли, что
туда берут самых здоровых ребят? А мы подошли бы?"). Потом я
сфотографировал всех троих, а на прощание не вытерпел и спросил:
- А почему вы все-таки меня задержали? Разве нельзя фотографировать