"Николай Алексеевич Некрасов. Жизнь Александры Ивановны " - читать интересную книгу автора

- - Но, дитя ты мое, как же мы будем жить?
- - Я соглашусь лучше ходить по миру, чем огорчать мою благодетельницу
своим присутствием. И к тому же, когда она увидит, что попечения ее были
обращены на недостойную, что старания ее пропали даром,- может ли она
почувствовать ко мне что-нибудь, кроме презрения?.. Простит ли она меня
когда-нибудь?..
- - И, полно! почем она будет знать...
- - Как, вы хотите, чтоб я ее обманывала... ее, мою благодетельницу,
мою вторую мать! Вы думаете, что я способна заплатить ей такою низостью за
все ее благодеяния... О нет, никогда, никогда!
Стук приближающегося экипажа раздался под окнами; Анна Тарасьевна с
любопытством просунула голову в форточку.
Появление модного столичного франта в уездном городе, появление
беспристрастного суждения в пристрастном журнале, появление должника к
кредитору, появление кометы, предсказанной астрономами в небе, появление
хорошей книги в русской литературе, наконец, появление богатой, великолепной
кареты в отдаленном углу Петербургской стороны,- как всякому известно и
ведомо, вещи чрезвычайно редкие, необыкновенные. Каково же должно быть
удивление Анны Тарасьевны, которая вдруг увидела из окон своей бедной
комнаты карету, красивую, новомодную, запряженную четверкою лихих лошадей.
Но удивление ее возросло еще более, когда она увидела, что карета
остановилась у ворот дома, в котором они живут...
- - Карета, карета! - закричала Анна Тарасьевна.- Посмотри, Александра
Ивановна, кажется, это карета?
Александра Ивановна по примеру старухи просунула голову в форточку.
- - Точно карета. А вот из нее кто-то выходит... барыня, вся в черном.
- - Уж не к тем ли, что живут во втором этаяне?
- - Не знаю, к ним, кажется, никто прежде не ездил даже в дрожках.
- - Так к Воробиным?
- - Они купцы, а это карета барская, с гербами.
- - Ну так к этому толстому чиновнику с крестом, что один занимает
восемь комнат?
- - Что вы! Ведь он позавчера выехал...
- - Ну так к кому же?
Ответ явился сам собою, самый неожиданный. Женщина, по-видимому лет
шестидесяти, одетая в черное бархатное платье, слабыми, дрожащими стопами
вошла в убогое Жилище наших знакомок. Лицо ее могло служить самой верной
моделью глубочайшей старости. Желтое, морщинистое, безжизненное, но
подернутое глубокою думою, оно представляло живую развалину, много говорящую
сердцу о прошедшем и еще больше наводящую на идею о грядущем.
- - Графиня, ваше сиятельство! - закричала старуха, почти обезумевшая
от нечаянного, никогда неожиданного посещения именитой гостьи.- Помилуйте!
что изволите приказать?
- - Не беспокойся, моя милая,- отвечала графиня, блуждая глазами по
комнате.
- - Боже мой! кого я вижу! - вскричала Александра Ивановна, которая
долго смотрела на графиню в какой-то нерешимости, долго вслушивалась в
разговор графини с ее мачехой, как бы не доверяя своему слуху.
- - Александрина! О, наконец я нашла тебя! Благодарение всевышнему! Что
же ты неподвижна? Разве ты не узнала меня, разве ты уже не любишь меня?