"Владимир Нефф. Перстень Борджа ("Петр Кукань" #2) " - читать интересную книгу автора

образом повлиять на судьбы Европы, а тем самым - и всего человечества.
Так вот, блаженная Бьянка произнесла следующее:
- Любимый мой, мне известно, где нужно искать этот твой Камень.
Уже самое начало фразы звучало вопиющей неcyрaзнocтью, ибо столь
неглубокое и непродолжительнoe знакомство явно не давало повода для такого
нежного обращения.
Чтобы назвать человека любимым, мало просто обожать его, к тому же
совсем короткое время. Любовь - такое странное, изменчивое и обманчивое
чувство, что без благосклонности любимого в нем невозможно признаться, а
Петр, разумеется, такой благосклонности не проявлял и проявить не мог, хоть
Бьянка и провела в его объятиях прекраснейшие минуты своей жизни.
(Прекраснейшими минутами ее жизни, разумеется, мы считаем те несколько
блаженных дней, которые - пусть в непогодь и дождь - ей, отталкивающей
уродке, довелось провести на коленях прекрасного рыцаря - возможность столь
невыразимо приятная, неожиданная и не соответствующая общему стилю ее
жизни, что она так-таки и не смогла ее пережить.) Ну ладно, предположим,
что, произнеся это несуразное обращение, Бьянка весьма и весьма
злоупотребила своим положением блаженной и юродивой, а может быть,
попыталась извлечь хоть какую-то выгоду из того бесспорного факта, что
дважды за последнее время спасала Петра от смерти; так или иначе, но, сколь
бы ни была странна форма ее обращения к Петру Куканю, странность эта носила
личный, интимный характер и для грядущей истории человечества не имела
сколько-нибудь важного значения. Однако с остальной частью ее заявления
дело обстояло совершенно иначе. Ничего личного здесь не было и в помине.
Тут речь шла о чем-то таком, что касалось всего человечества. Употребив
местоимение "твой", то есть "этот твой Камень", по-итальянски guesta tua
Lapide, Бьянка ясно и недвусмысленно дала понять, что имеет в виду тот
самый Камень, который создал отец Петра, пан Янек Кукань из Кукани, и
который в таком случае принадлежит Петру по праву наследования, а нам уже
известно, какой страшной разрушительной силой был наделен этот Камень; и
если она сказала, что знает, где эту дьявольскую материю разыскать, то к
этому приходилось отнестись серьезно - как к вести об адском пекле и
истреблении всего живого; счастье еще, что от начала и до конца слова ее
были просто-напросто полной бессмыслицей, - ведь нам как-никак известно,
что Камень пана Янека в то время уже сгинул раз и навсегда, на веки вечные.
Однако Петр, который если что и знал о Камне, то далеко не так
подробно, как наши читатели, невольно насторожил слух; хоть он и не верил
или отказывался верить в провидческий дар особ, посещаемых темными силами,
но не смог устоять перед искусительной мыслью, что ежели в словах Бьянки
есть даже крупица правды, то хорошо бы хоть на краткий миг вернуть
несчастную от преддверья смерти, из запредельного мира с его вечной тьмой,
чтобы по движению немеющих губ уловить, что она там, в мрачной бездне,
узнала. Да нет, невозможно, ведь такое бывает лишь в сказках. А ну как и в
сказках такое бывает как раз потому, что нечто подобное сплошь да рядом
случается в самой жизни? Как бы там ни было, дело было захватывающе
интересное, и Петр, скрывая свое любопытство под снисходительно-иронической
усмешкой, спросил:
- Правда, Бьянка? Ну-ка, ну-ка, где же это?
Ирония и недоверие рассердили Бьянку - и по праву.
- По-твоему, я только и делаю, что горожу всякий вздор! Хорошо, я