"Владимир Нефф. Перстень Борджа ("Петр Кукань" #2) " - читать интересную книгу автора

в жилах.
- Вы очень точно выразились, Illustrissime, и свое преклонение перед
упомянутым Петром Куканем из Кукани высказали весьма образно, - не думайте,
что мы, скромные служители церкви, не в состоянии оценить все изящество
образного выражения мысли, равно как и убедительность гиперболы: "Если бы
орел умел писать, он писал бы именно так, как пишет Петр". Это мне
нравится, а вам делает честь, но не содержит в себе ровно ничего нового.
Что вы патологически боитесь Петра из Кукани, известно даже последнему из
служителей курии; разумеется, тут можно добавить, что к вашему страху
примешивается известная доля почтения и преклонения перед этим
еретиком-архиразбойником, что тоже делает вам честь, ибо Петр Кукань из
Кукани и на самом деле достоин почтения и преклонения, равно как и
проклятия и вечных мучений, и вот тут, Illustrissime, уже есть о чем
поговорить. Ведь столь же хорошо известно, что ваш страх перед Петром
Куканем не лишен основания, ибо он все что угодно, но только не
бесхребетный человек и не жалкий скромник, а вы вели себя по отношению к
нему, Illustrissime, как последняя свинья, - в те поры вам еще и не
грезилось кардинальское звание, Illustrissime, и поэтому тогдашние ваши
поступки можно обсуждать без особых стеснений. Согласитесь, Illustrissime,
ваше сегодняшнее положение, слава Богу, нельзя сравнить с вашим состоянием
два года назад, когда вы, спасаясь от Куканя, в паническом ужасе покинули
Страмбу. Тогда все население ненавидело вас, а теперь на вас смотрят если
не с любовью, этого определенно нет, то по крайней мере с тупой
покорностью. Тогда герцогский трон, которого вы добились такими темными
средствами, что страшно сказать, был весьма шаток и непрочен, меж тем как
сегодняшнее ваше положение наместника Бога, если не на всей земле, то хотя
бы в Страмбе, прочно как кремень. Да и Петр Кукань был тогда в Страмбе
популярен и любим так, что и помыслить невозможно, меж тем как ныне здесь
не найдется ни одного человека, который не имел бы против него зуб: это и
богачи, которых он уже тогда был намерен взять в оборот так, как теперь их
берем в оборот мы, и горцы, которые почитали принцессу Изотту чуть ли не
Богородицей, потому как знали о ней понаслышке, а то и не знали вовсе,
равно как и страмбские евреи, над которыми Петр хоть и держал охранную
руку, но они все равно во веки веков не простят ему, что им пришлось
финансировать его так и не состоявшуюся свадьбу, и так далее, и так
далее, - вплоть до нищих рыбаков из Пиньи и Финале, которые не забудут ему
отмены постного дня. Так что абсолютно бессмысленно предполагать, что он
отважился бы ступить на территорию Страмбы и попытался бы тронуть хоть
волосок на вашей голове, Illustrissime. Поэтому - выше голову,
Illustrissime, и ничего не бойтесь, тем паче, что бояться следует лишь
Господа: он, как сказано в Писании, и боязнь ваша, и страх ваш. А в другом
месте - выражаясь точнее - в "Книге Иова" - "страх Господень есть истинная
премудрость, и удаление от зла - разум".
Как видно, ученый аскет отец Луго был далек от того, чтобы разделять
истерию новоиспеченного кардинала, но, будучи добросовестным чиновником, он
приказал тщательнейшим образом расследовать случай с листочком в булочке,
прибегнув в застенке к строгому допросу подозреваемых лиц, однако
установить ничего не удалось, кроме, пожалуй, того, что сервировать
утренний стол кардинала помогал шустрый мальчик, которого шеф-повар после
массового бегства обслуги и кухонного персонала с удовольствием принял на