"Владимир Нефф. Перстень Борджа ("Петр Кукань" #2) " - читать интересную книгу автора

тот же патер Луго. Заслуга этого многоученого аскета перед Страмбой
состояла в том, что за весьма короткое время сложилось мнение, что нет
такого тяжкого преступления, даже отцеубийства, от которого нельзя было бы
откупиться; вследствие этого на виселице у Партенопейских ворот
раскачивались тела одних лишь незадачливых бедолаг да убогих нищих, у кого
не оказалось ни гроша за душой и не нашлось охотников внести одну-две
жалких тысячи скудо и тем спасти несчастных от наказания за кражу булки,
потраву поля или браконьерство.
На добытые таким способом средства велось строительство. "Такова воля
Его Святейшества", - ответствовал патер Луго кардиналу Гамбарини, который
поинтересовался этим вопросом, ибо в своем положении пятого колеса в телеге
не был, как водится, ни о чем информирован. "Его Святейшество, - продолжал
патер Луго, - намерены наверстать то, что было упущено его святыми
предшественниками, которые при своей достойной всяческих похвал нищете не
располагали средствами для того, чтоб надлежащим образом упрочить свое
государство, оградив его от турецкой опасности".
- А теперь у Его Святейшества эти средства появились? - спросил
новоиспеченный кардинал со свойственной ему бестактностью, за которую в
церковных кругах подвергался справедливой критике. В ответ ученый патер
лишь возвел очи горе:
- Господь соизволил внять страстной молитве Его Святейшества.
Военный архитектор, назначенный руководить строительством, приказал
сровнять с землей весь восточный, населенный бедняками край Страмбы, и на
расчищенном месте возвести гигантскую крепость, которую в честь Его
Святейшества назвали именем Павла. Церковная канцелярия бесцеремонно
отобрала у картезианского монастыря половину сада и построила там пушечный
завод. Были укреплены городские валы, в некоторых местах утолщенные вдвое
за счет кирпича, извлеченного из развалин древнеримских построек. А на
месте парадной приемной герцогского дворца, бальной залы Sala degli Angeli*
[Зала Ангелов (ит.).] и зимнего сада Sala degli mille odori* [Зала тысячи
ароматов (ит.).], а заодно и старинной герцогской библиотеки был оборудован
склад военного снаряжения.
- Его Святейшество, - присовокупил к сказанному велеученый аскет патер
Луго, - в отличие от своих предшественников желают оставить после себя не
мраморное надгробие, но надгробие из стали и гранита.
"С какой бы это стати?" - подумал кардинал Гамбарини, но при всей
своей вышеупомянутой бестактности и незнании тонкостей этикета не счел
возможным произнести свой вопрос вслух. Так прошло два года, явившихся для
новоиспеченного кардинала временем неизбывной скуки, тихого отчаяния и
предчувствия грядущей беды, которые он упорно, хоть и без заметного
результата, пытался утишить горячей молитвой в храме святого Павла пред
чудотворным изображением распятого Христа, о коем ходили легенды, будто в
свое время, когда многоученый Фома Аквинский был еще жив, он похвалил его,
молвив: "Ты хорошо обо мне написал, Фома!"
- И ведь это я сам все прохлопал, все проморгал! - плакался пред тем
же распятием кардинал Гамбарини. - Как бы славно мне сегодня жилось, не
займись я политикой!
Это была правда настолько очевидная и банальная, что к ней нечего было
прибавить. Молчал Христос, молчал и пустынный, окутанный сумеречной
полутьмой храм.