"Анаис Нин. Дневники 1931 - 1934 гг. " - читать интересную книгу автора

встреча с человеком, с книгой, с песенкой какой-нибудь - и они просыпаются,
и они спасены от смерти.

А некоторые так и не просыпаются. Как замерзающие - сладко засыпают
навеки под укутавшим их снегом. Но мне это не грозит: мой дом, мой сад, моя
красивая жизнь не убаюкали меня. Я-то знаю, что живу в великолепной тюрьме,
откуда меня вызволит только бегство в творчество. Я написала книгу о
Лоуренсе в знак благодарности, потому что это он разбудил меня. Я передала
ее Ричарду, чтобы он готовил необходимый контракт, а он рассказал об этой
рукописи своему другу Генри Миллеру и дал ему прочитать ее, и Миллер сказал:
"Никогда не читал такой жестокой правды, высказанной с таким изяществом".

- Я хочу привести его пообедать, - сказал Ричард, и я ответила: -
Конечно.

19

Так приготовились встретиться и бросить друг другу вызов слабость и
сила.

Мне приходит в голову образ мастерской алхимика. Множество красивых
хрустальных бутылей, сообщающихся между собой целой системой трубок и
желобов. В этих прозрачных бутылях переливчато светятся разноцветные
жидкости, булькает темная вода, путешествует из одной в другую клубящийся
дым. Для неискушенного глаза - абстрактное эстетическое наслаждение. И
только алхимику ведомо, какая роковая сила таится в этих микстурах и
эссенциях.

Да и я сама похожа на великолепно снаряженную лабораторию души - я
сама, мой дом, моя жизнь, - в которой еще не начат ни один внезапно
изменяющий все опыт, ни жизнетворный, ни разрушительный. Я любуюсь видом
бутылок, цветом их содержимого. Я коллекционирую бутылки, и чем больше они
похожи на сосуды алхимиков, тем более восхищают меня своей яркой формой.

Я стояла в дверях, Генри Миллер шел, приближаясь ко мне, и я на один
миг закрыла глаза, чтобы увидеть его внутренним зрением. От него исходило
тепло, радостное спокойствие, не чувствовалось никакой напряженности, он был
естествен.

Он ничем бы не выделялся среди толпы: невысокий, стройный, худощавый
человек. Похож на буддистского монаха - но только розовощекого, с уже почти
облысевшей головой в венчике крепких серых волос, с крупным чувственным
ртом. Взгляд его голубых глаз был невозмутим и внимателен, а вот рот был
мягким, нервным. Смеялся он заразительно, а голос у него был ласкающе
теплым, такие голоса бывают у негров.

Так непохожи на него были его резкие, грубые, живые писания, его
карикатуры, раблезианская фарсовость, гиперболы. А глаза вдруг начинали
лучиться совершенно клоунской усмешкой, на низких тонах его голос звучал
почти как мурлыканье или урчанье. Он выглядел чело