"Аркадий Недялков. Опасные тропы натуралиста (Записки ловца змей)" - читать интересную книгу автора

какую-нибудь тропинку. Так двигался я с полчаса. Наконец попал на осыпь, не
удержался на ногах, шлепнулся на зад и заскользил вниз. Куда меня несло, я
не видел, а катился все с нарастающей скоростью. Чтобы не кувыркнуться через
голову, пришлось перевалиться на живот и стараться съезжать ногами вперед.
Острые грани каменных плиток сначала порвали мне штаны и рукава, а потом и
кожу ног и рук. Пытаясь остановиться, цеплялся за плитки руками, но они
катились вниз вместе со мной. Вдруг ноги мои уперлись в какой-то камень, и я
остановился, ткнулся лицом вниз и ощутимо стукнулся о камни. Из носа потекла
кровь, а на лбу вздулась шишка. Видеть этого я не мог, но чувствовал
отчетливо. Как бы там ни было, но я задержался, а сопровождавшие меня
каменные плитки гремели где-то внизу.
Прежде всего нужно было унять кровь из носа. Перевернулся на спину и
закинул голову. Лежать пришлось долго, и у меня было время подумать. Ветерок
охладил мою горячую голову, и я принял первое правильное решение за весь
прошедший день: сидеть на этом месте до тех пор, пока не рассветет.
Когда кровь унялась, стал устраиваться поудобнее. Представляете себе, с
какими удобствами можно устроиться на каменной осыпи! Прежде всего мне очень
мешали острые края плиток. Они больно впивались в бока и спину. Я попробовал
вытаскивать их из-под себя, но на это же место сползали новые, края которых
были еще острее. Тогда я стал брать плитки со стороны и закладывать ими
самые острые выступы под собой. Понемногу выложил себе довольно гладкое
ложе. Первое время лежать на нем мне было даже удобно. Саднили царапины на
руках и ногах. Ныли разбитый нос и лоб. От сознания того, что я не явился в
лагерь и теперь все беспокоятся, на душе скребли кошки. Достал из рюкзака
сухари и флягу. Без аппетита поел и хлебнул воды. Фляга опустела наполовину.
Надо беречь воду, ночь будет длинная.
Пока я катился по осыпи и гремел камнями, шум распугал все живое вокруг
меня. Когда же я затих, послышались шорохи и голоса обитателей гор.
Где-то далеко внизу выл выводок шакалов: голодные щенки звали мать.
Потом сверху донеслось обиженное тявканье лисы и тут же, свистя крыльями,
совсем рядом пролетел кеклик. Видно, лиса не успела его схватить и с досады
затявкала. Немного погодя шакалята затихли: наверно, кто-нибудь из родителей
принес добычу. Вдруг совсем рядом загремел иголками дикобраз. Это он кого то
испугался. Может быть, меня почуял?
Говорят, дурная голова ногам покоя не дает. У меня же покоя не было не
только ногам, но и самой голове. Под ней ле жал рюкзак, в котором были
сухари, банка консервов и фляга. Как бы там ни было, усталость взяла свое: и
я сначала задремал, а потом уснул. Спал крепко, но недолго. Разбудили меня
камни, сыпавшиеся сверху. Спросонья ничего не мог понять, но тут же
вспомнил, что лежу на каменной осыпи и что вскакивать мне нельзя, прикрыл
голову руками и громко выругался. В ответ - новый поток камней. Тут я
завопил что было мочи. Наверху кто-то приглушенно рявкнул, потом затопал по
камням, и все стихло. Кто там был, я так и не узнал, но до утра больше не
спал. Когда рассвело, увидел, что лежал всю ночь на самом краю обрыва.
Глянул вниз - высота всего метра три, а под обрывом отличная торная тропа.
В лагерь пришел часа через полтора. Дядька стал было ругаться, но,
увидев мою расцарапанную и распухшую физиономию, замолчал и полез за
аптечкой.
Больше напрямую я не ходил. По тропе, даже самой извилистой, путь
всегда оказывается короче. Недаром по ней до меня прошли уже сотни людей.