"Наташа Нечаева. Куршевель. Записки тусовщицы" - читать интересную книгу автора

оставалось под вопросом. Я решила не заморачиваться, потому что разъяснение
присутствовало непосредственно за порогом номера - сделай шаг да посмотри.
Однако для этого шага требовалось, как минимум, умыться и сменить пижаму на
цивильную одежду. А это представлялось невозможным по двум серьезным
причинам: ванная находилась в Юлькиной оккупации, а переодеваться мне было
лень. Поэтому я совершила самое простое и доступное: отлепилась от окна.
Номер, в котором мы так бездарно провели целую ночь, оказался совсем
небольшим и очень миленьким. Изысканный стиль кантри, этакая деревенская
комнатушка с мебелью из натурального светлого дерева, отороченная по лежачим
плоскостям голубым гобеленом в желтых и белых кудрявых листиках. Основное
курортное место, как и положено по статусу, отводилось просторной кровати.
На ней я и отдыхала от непосильной транспортировки собственного тела с
берегов отчизны дальней до куршевельских снегов. Юльке, как младшей и по
возрасту, и по социальному статусу, достался тоже не узкий диван-банкетка с
нагловато выгнутыми, по стилю чисто французскими поручнями. Ну, понятно, две
тумбочки, пара мягких глубоких кресел, в которые, если усядешься, можно
полжизни провести в истоме и неге. Столик - аккуратный, чистенький, дерево
столешницы просто сияет внутренним светом, будто вчера из-под рук столяра
вышло. На столике - круглая ваза с крепенькими желтыми, в тон текстильным
листьям, тюльпанами.
Именно тюльпаны, а не Альпы за окном, не плазменный телевизор в углу,
не изысканный бар у входа, свежие тюльпаны, упругие, мясистые, с жирными
зелеными прожилками на лимонно-желтых, сжатых в кулачок лепестках,
определенно дали мне понять, что нахожусь я, во-первых, во Франции,
во-вторых, в отеле класса luxe, а в-третьих, на самом дорогом в мире
горнолыжном курорте Куршевель.
Основательно готовясь к поездке, как и положено
журналисту-профессионалу, я, понятное дело, перелопатила кучу информации по
этому благословенному местечку. И теперь совершенно определенно знала, что
мы с Юлькой - одни из двадцати тысяч "дорогих россиян", которые тусуются тут
непрестанно с декабря по март. Второе мое знание заключалось в том, что
каждый из этих двух десятков тысяч тратит в день на куршевельские изыски в
среднем четыре тысячи евро. То есть все вместе - 80 миллионов в день, а в
сезон, соответственно, восемь миллиардов.
Безусловно, мне льстило даже теоретическое пребывание в этой когорте.
Полному и безоговорочному ощущению счастья несколько мешало одно
обстоятельство: спустить в день четыре тысячи я не могла по чисто
техническим причинам - у меня таких денег не было. С другой стороны, кто про
это знал? Я же не собираюсь наизнанку перед каждым встречным свой кошелек
выворачивать! А уж тем более - раскрывать секреты своей кредитки. Я
чувствовала себя Золушкой, у которой до критического удара курантов
оставалась еще чертова уйма времени - целая неделя. В роли доброй феи мнился
Юлькин желтокожий чемодан, а волшебная палочка пряталась в банковской
карточке, на которую вчера просыпался золотой дождик из олигархического
кармана Ильдара.
А потом, извините, я что, полная дура, транжирить в день по четыре
тысячи евро? На что? На шампанское по семьсот у. е. бутылка? Или на
приторную фуагру, от которой возникает ощущение, будто в рот тебе запихнули
толстенный шмат хохляцкого рыночного сала? Нет уж! Свои кровные,
заработанные на трудном педагогическом поприще по воспитанию олигархического