"Юлий Назаров. Хамелеоны " - читать интересную книгу автора

- Допустим... Чья и за что?
- До того, как стать гравировщиком, Хабалов работал на ювелирной
фабрике огранщиком, оттуда его выгнали за пьянку. Так ли это, еще нужно
проверить. Возможно, Хабалов был замешан в каких-то махинациях, улик не
оказалось, вот его и уволили "по собственному желанию". Словом, он
выкрутился, а кто-то пострадал, отсидел из-за него срок. Потом вышел на волю
и рассчитался.
- Или потребовал обещанного вознаграждения, а Хабалов ответил отказом.
Такой вариант тоже имеет право на жизнь. Но не забывайте о главном. -
Нарышкин постучал пальцем по часам.
- Помню постоянно, - отшутился Морозов. - На работу не опаздываю. Когда
нужно, то и сверхурочно прихватываю. В ближайшее время выясним, что известно
о Хабалове, в чем, он мог быть замешан или проходил свидетелем. Поднимем
архивные дела.
- Историю можете поручить кому-нибудь из своих, - по морщился
Нарышкин, - а вам целесообразнее взяться за Лаевского. Чует мое сердце,
неспроста его фамилия в записной книжке Хабалова оказалась.
- Боюсь, Николай Николаевич, что Лаевского мне в одиночку не свалить.
Тут уж давайте вместе, слишком изворотлив сей художник-реставратор...
Затем около часа они просидели над планом допроса их старого знакомого.
- Так вот, товарищ Черкасов, коротко о Лаевском, с которым вам теперь
придется поработать. Выходец из дворянской семьи. Родители не скупились -
приглашали преподавателями довольно известных художников, пытаясь развить в
нем художественное дарование. После революции отец Лаевского пришел в
Совнарком и попросился на работу. Поскольку он был профессором экономики,
ему предложили должность эксперта, выдали охранное свидетельство на
земельный участок в тридцать соток в центре Москвы и особняк на правах
личной собственности. Живет Лаевский один, хозяйство ведет прислуга Дарья.
- Никогда еще не имел дело с миллионерами, интересно будет посмотреть,
какие они бывают...
- А вот себя ему раньше времени показывать не стоит. Он должен скоро
прийти, - напомнил Морозов. Черкасов понимающе кивнул.
Хотя Лаевский явился с получасовым опозданием, держался он без тени
смущения.
- Доброго здоровья, любезный Николай Николаевич! - заулыбался он, едва
войдя в кабинет. - О, да тут и наш знаменитый сыщик, Борис Петрович.
Возмужали, расцвели. Рад, весьма рад видеть всех в добром здравии...
Морозов с интересом всматривался в Лаевского. Владислав Борисович почти
не изменился - тот же мягко рокочущий голос, округлые жесты, аккуратность и
строгость в одежде.
- Как чувствуете себя, Владислав Борисович? - осведомился Нарышкин.
- А как должен чувствовать себя человек в преклонном возрасте,
которому, кроме картин, любить ничего не осталось? - меланхолично опустил он
глаза. - Вот ведь и вы меня не чай пить позвали, а, как я догадываюсь, для
консультации?
- Не угадали. - Тон беседы немного сбил Нарышкина с намеченного плана
допроса, и Морозов поспешил на помощь, решив сразу осадить Лаевского. -
Роковой вы человек, Владислав Борисович. В свое время ваш ученик Гришин чуть
не получил высшую меру наказания. А недавно убит в своей квартире опять же
ваш знакомый Хабалов Федор Степанович.