"Василий Назаров. Необычные воспитанники (Сб. "Необычные воспитанники")" - читать интересную книгу автора

ученической добросовестностью.
Раздевшись на ночь в своей небольшой комнатке, я стал изучать список,
читая вслух блатные слова, стараясь их запомнить.
- Балдоха. Ландать. С понтом. Шухер. Метелка с бану сплетовала. - Тут я
задумался: что же это может означать? Так и не разгадав значения фразы,
продолжал шептать дальше: - Тискать. Майдан. Бобочка. Охнарь. Шкары...
Где-то в поселке прокричали третьи петухи, я все изучал жаргон. Так со
списком в руке и заснул.
Заведующий коммуной на другой день представил меня воспитанникам, и я
приступил к своим обязанностям, имея о них весьма смутное представление.
"Назвался груздем - полезай в кузов. Жизнь покажет, что мне делать".
Так я себя утешил, а сам внимательно приглядывался к ребятам, стараясь их
понять. Какой все-таки с ними брать тон?
День миновал без всяких инцидентов. Вечером ко мне зашел учитель
коммунской школы, которого ребята звали "дядя Коля". Был он немногословен,
свои черные, жесткие волосы стриг ежиком и говорил авторитетно, тоном, не
терпящим возражений. Я уже знал, что за плечами у дяди Коли пятилетний
стаж работы с беспризорниками, и поэтому отнесся к нему уважительно, с
почтением. Мне хотелось выведать от него "секреты" работы с подопечными.
Надо отдать должное, дядя Коля много рассказал мне интересного о жизни
беспризорников "на воле", об их ночевках в подвалах, в дачных вагонах, о
том, как милиция, общественность вылавливает этих "любителей свободы",
определяет в детприемники, трудколонии. Засиделись мы до полуночи, а
уходя, дядя Коля доброжелательно и сурово посоветовал мне:
- Духом не падайте, привыкнете. Чтобы ребята слушались, нужно быть с
ними строгим, крепко держать в руках. Прикрикнуть, когда надо. Ногой
притопнуть. Пускай видят, что вп их не боитесь,., сумеете натянуть вожжи.
В дальнейшей своей работе я и стал следовать совету своих двух
наставников. В разговоре с ребятами нет-нет да и вверну блатное словечко,
желая показать, что знаю их психологию, вижу насквозь, меня, мол, не
проведешь. Ходил по коммуне с таким видом, будто я тут хозяин, был не
только суров, но и требователен, то и дело прикрикивал на ребят, стараясь
держать их в страхе. В общем, "натягивал вожжи". Мне казалось, что
авторитет мой среди воспитанников укрепился сразу.
Несколько раз я ловил на себе недоуменные взгляды ребят, но значение их
понял только в конце недели. "Открыл мне глаза" Лешка Титов - верткий,
веснушчатый подросток, звонкоголосый, с непокорными вихрами на макушке.
Титов по наряду должен был подмести двор перед главным домом коммуны, но,
бросив метлу на кучу мусора, увлекся бумажным голубем. Все воспитанники в
этот день запускали бумажных голубей. (А недавно была другая эпидемия:
стрельба из лука ореховыми стрелами, которая чуть не стоила одному
воспитаннику глаза.) Близилось обеденное время, территория вся уже была
убрана, и лишь один Титов и в ус не дул. Я уже дважды делал ему замечания,
но мальчишка словно и не слышал их, вновь и вновь подкидывал голубя,
звонко смеялся его удачному полету.
- Сколько раз тебе говорить? - вышел я наконец из терпения,. - Это еще
что? А ну живо!
И, перехватив титовского голубя, я разорвал его на клочки. Он
остолбенел.
- Зачем ты? Ну? Зачем?