"Герман Назаров. Какое-то безумие тлело в нем..." - читать интересную книгу автора

ленинской сестры Марии Ильиничны, "была совершенно не похожа сама на себя,
рыдала, каталась по полу и пр.". А в ночь на 23 декабря Ленина разбил
паралич правой части тела.

По всей видимости, этот инцидент побудил Сталина собрать лечивших Ленина
врачей и 24 декабря 1922 года в присутствии Каменева и Бухарина провести
совещание, на котором было принято решение: "Владимиру Ильичу
предоставляется право диктовать ежедневно 5-10 минут, но это не должно
носить характера переписки и на эти записки Владимир Ильич не должен ждать
ответа. Свидания запрещаются. Ни друзья, ни домашние не должны сообщать
Владимиру Ильичу ничего из политической жизни, чтобы этим не давать
материала для размышлений и волнений".

Судя по тексту этого решения, в болезни Ленина политические проблемы играли
не меньшую роль, чем медицинские. Действительно, в то самое время, когда
соратники разрабатывали процедуру его политической изоляции, сам Владимир
Ильич "диктовал" один за другим важнейшие политические документы, в том
числе и пресловутое "завещание", в котором он предлагал XII съезду обдумать,
как бы половчее сместить Сталина с поста Генерального секретаря. Конец этим
таинственным диктовкам положил удар 10 марта 1923 года, после которого Ленин
стал настоящим инвалидом: произносил не более десятка слов ("вот-вот",
"иди", "вези", "веди", "аля-ля" и почему-то "гут морген "), утратил
способность писать, мог передвигаться только в инвалидной коляске.

21 января 1924 года Ленина настиг последний удар. У него заклокотало в
груди, взгляд стал бессознательным. Временами он глухо стонал, судороги
пробегали по телу. Врачи впрыскивали ему камфару, делали искусственное
дыхание. Но всё было напрасно. Он умер в 18.50...

* * *

Как и все, я верил официальной версии вплоть до того момента, пока не
натолкнулся в архиве на никогда прежде не публиковавшийся документ. Это было
письмо Ленина Дзержинскому. В своей переписке с соратниками Ленин часто
использовал гриф "Совершенно секретно". Не преминул он прибегнуть к нему и
на этот раз. Под грифом "Совершенно секретно" он писал:

"Дорогой Феликс!!! Всё, что со мной произошло, как мне кажется, дело рук
Сталина и тех, кто с ним. Это ужасно. Меня фактически изолировали от партии
и общества. Вчера охрана была удвоена. Сейчас их насчитываю что-то около ста
человек. Мне даже тропинки отвели, по которым я должен, видите ли,
прогуливаться. По другим дорожкам просто не положено!!! Как Вам это
нравится. Это разве нормальное отношение, когда какой-то жлоб из В.Ч.К .,
или уж не знаю кто, заявляет, что имеет специальные инструкции: не
разговаривать со мной, не принимать от меня никакой почты, не рассказывать
мне ничего и т. п. Это что? Как прикажете это понимать? Я неоднократно за
последнее время требовал встречи с Вами, тов. Калининым, Влад.
Бонч-Бруевичем, Каменевым, не говоря уже о тех, кого мне просто хотелось бы
увидеть.