"Иван Яковлевич Науменко. Сорок третий (Роман) " - читать интересную книгу автора

были только толчком, ускорившим принятие такого решения. В душе Лубана оно
вызревало еще с прошлого лета. Тогда к нему приходили посланцы от
партизан, и не совсем даже партизан, а от людей, которых забросили из-за
линии фронта со специальным заданием. Тех людей целиком удовлетворяло,
чтобы он, Лубан, занимая высокое положение в немецкой администрации,
помогал им. Но он на такое пойти не мог, - во-первых, не умел
раздваиваться, а во-вторых, считал, что цена, которую заплатит таким
образом, будет мала, чтоб искупить свой грех.
Он, заместитель бургомистра, принял тогда все меры, чтоб женщина из
Нехамовой Слободы, приходившая к нему с предложением служить партизанам,
не попала в руки немцев. Сам ее приход значил для Лубана многое. Если там,
в лесу, допускают мысль, что он, заместитель бургомистра, не совсем
потерянный человек, что он еще может вернуться к своим, принести пользу,
то это мнение о нем вселяло надежду, придавало душевную силу. Всю прошлую
осень он только и думал о том, как перебросить мост к партизанам.
В сорок первом году Лубан твердо решил, что такой жизни, как была,
больше не будет. Ему доставляли удовольствие сообщения о том, что Красная
Армия отступает, сдает немцам города, села, оставляет важные промышленные
и сельскохозяйственные районы. С жадным нетерпением он ждал, когда же
наконец немцы овладеют советской столицей.
Это могло вызывать только удивление, так как неприятности, какие имел
Лубан в жизни, были не большими, чем у некоторых других людей, которые
тоже пострадали в тридцать седьмом или в тридцать восьмом годах, однако на
сторону немцев не перешли. Лубан до ареста был начальником службы пути в
отделении железной дороги, его намеревались повысить по службе, выдвинуть
на такую же должность в управлении, но неожиданный арест прервал этот
естественный служебный рост. После того как Лубана, не доведя дела до
суда, оправдали, даже о такой должности, которую он занимал раньше,
пришлось забыть. Ее твердо занимал человек, который написал на него -
Лубан знал об этом точно - донос. Характер Лубан имел гордый, упрямый,
своей правды доказывать не стал. Из города перебрался на небольшую
станцию, занял там скромную должность кассира товарной конторы.
Было много всякого другого, но основное направление мыслей,
настроения Лубана определяло убеждение, что в прошлой жизни власть
захватили не люди дела, а хитрые приспособленцы, карьеристы, которые
руководствовались шкурными интересами. Ход первых месяцев войны как бы
подтверждал то, о чем думал Лубан. Осенью сорок первого года, уже став
заместителем бургомистра, он застрелил переодетого окруженца. Убил Лубан
своего советского человека в поселке совхоза Росица. Об этом хорошо знают
в местечке и во всей округе. Пути назад, казалось, не было.
Одумался позже, когда немцы стали устанавливать свой порядок, а он,
Лубан, им активно в этом помогал. Много уплыло воды за один только год
жизни в оккупации. Глядя на тех, кто шел добровольно в полицию, становился
начальником, а также на тех, кто не хотел служить немцам, а согласившись,
продолжал им вредить, Лубан с ужасом понял, какую большую, непоправимую
ошибку он совершил. Чрезмерно раздул личную обиду. Забыл, что и тогда и
теперь были разные люди, и людей добрых, честных, слова которых не
расходятся с делом, было намного больше, чем шкурников и карьеристов. Он
предал Родину - только такими словами можно было назвать его поведение.
Начиная с прошлой осени Лубан жил в состоянии оцепенения, нарушенного