"Евгений Наумов. Черная радуга" - читать интересную книгу автора

крепко принайтованный и водил мутными бессмысленными глазами. Лицо темное,
набрякшее дурной кровью, на нем какие-то серо-белые потеки. Без конца, как
заведенный", сучил руками и ногами.
Он жил в доме старинной постройки с высокими готическими окнами и
мускулистыми львами, подпирающими балконы. Вечером пришел домой уже хороший.
А тут тесть прибрел в гости с бутылочкой, сестра заглянула на огонек.
Бутылку "раздавили", потом пошла, как водится, семейная дрязга. Хозяин
схватил топор, ахнул тестя, сестрой высадил раму и пустил ее вниз -
охладиться. Завизжала жена - он и ее следом. Дочка только просила: "Папа,
папочка, не бросай маму!" Он и дочку - только платьице полыхнуло.
Взрослые женщины поубивались сразу: старинный пятый этаж что
современный восьмой или девятый. А девочка, хоть и переломала все косточки,
еще жила. Когда везли ее на "скорой", все повторяла пропадающим голосом:
"Мама... мамочка... я умираю..." А мамочка давно уж сама на асфальте пластом
лежала. Умерла девочка спустя два часа в реанимационной.
Мужик забаррикадировался плотно, вооружился топором, приготовился к
серьезной осаде. Его пробовали урезонить, уговорить через мегафон. Но через
мегафон разве урезонишь - в него только командовать: "Руки вверх!" На все
резоны тот ревел:
- Только суньтесь... все ляжете!
Один отважный полез было по водосточной трубе, она рядом с балконом
проходила. Мужик сшиб отважного мешком не то с сахаром, не то с крупой;
хорошо, что невысоко залез, иначе и сам бы лег рядом с двумя женщинами.
Пробовали выломать дверь - дубовая. Хоть штурмовой отряд коммандос вызывай!
- Как же его взяли? Гранатой, базукой?
- Манной кашей.
- Как-как?
- Он только с соседкой по балкону вступал в разговоры. А она вынесла на
балкон кастрюлю с манной кашей - как раз поспела - да и вывернула ему в
рыло - шустрая! Пока он ревел да кашу обирал с глаз, дверь высадили и его
повязали.
Все алкаши с черной злобой смотрели на корчившегося четырежды убийцу. А
тот пучил глаза:
- За... закурить дайте...
Обычно алкаши тихие и послушные. Но нервы всегда обнажены, и достаточно
искры, чтобы превратился тихий и послушный в разъяренного зверя, которого и
базукой не угомонишь.
- Закурить? - стали придвигаться.
"А ведь это я там лежу, - подумалось вдруг Матвею. - Да, я. Каждый из
нас. Перейдешь грань - и там. Кто из этих не мордовал жену, детей, не
кидался с ножом на тестя или деверя? Масштабы только разные. Один перешел
грань и вот лежит..."
Он повернулся и ушел. Долго лежал на койке, уткнувшись в подушку.
Толпа, кажется, тоже рассосалась - сама или мордовороты разогнали. А Матвею
долго мерещился далекий детский голос, который все повторял, все звал
мертвую маму...
Вскоре из нарко Матвея выпустили - вел себя осторожно, ходил и
разговаривал тихо, с врачом-похметологом беседовал "за литературу" -
показывал, что интеллект еще не ссохся.
- Хемингуэй погиб вовсе не от пьянства, а от системы. У них система