"Евгений Наумов. Черная радуга" - читать интересную книгу автора

Но если они обнаружат это, то приставят к нему дежурного
санитара-мордоворота. И он будет сидеть рядом всю ночь и стеречь каждое
движение. Тогда последний козырь будет бит.
Нужно ждать своего часа. Он лежал неподвижно, закрыв глаза и специально
заострив все черты лица. Это он тоже умел. С виду живой жмурик.
Они стояли рядом и тихо переговаривались.
Кто-то заглянул - потянуло ветром, скрипнула дверь.
- Что с ним? - спросил высокий испуганный голос.
- Делириум тременс, - ответил один из матьее. - Белая горячка.
Алкоголизм третьей степени.
Дверь торопливо хлопнула.
Вот что они придумали, сволочи! Выдать его за алкоголика. Да, это самое
безопасное для них. И злободневное. Если сказать, что болен или при
смерти, - тогда почему связан? А тут... Ни у одного гуманного человека не
поднимется рука в его защиту.
Где-то внизу у борта хлюпала вода. По некоторым неуловимым для обычного
человека, но понятным для моряка признакам он определил: трехдечный
теплоход.[2] Даже дизель-электроход класса УЛ - усиленно-ледовый. Значит,
повезут его куда-нибудь на заснеженный остров или просто выбросят на
льдину - поди-ка попляши. И все из-за того, что он перебежал дорогу. Решился
выступить против Верховоды.
Верховода ездил по селениям вечно пьяный, со свитой прихлебателей,
таких же в дупель пьяных "заготовителей пушнины": трезвых он не терпел.
Выступая перед народом, в своих пространных речах он призывал всех как один
навострить лыжи, выйти на белую тропу и снять с каждого песца по две шкурки.
А еще лучше - три. Он даже выдвинул лозунг: "Дадим миллион песцовых шкурок"
Миллион - это звучало, впечатляло, с лозунгом долго носились, его всюду
вывешивали, упоминали в докладах. Но на всем Крайнем Севере не наскреблось
бы, наверно, и полмиллиона песцов, а еще их нужно было поймать да ободрать,
а это не так просто, как представлялось пьяному Верховоде. Его почему-то
никто не называл алкоголиком, не старался бороться с ним. Попробуй
поборись - самого сразу повяжут. И надолго сунут в заведение, именуемое
"нарко", или "дурдом". Как-то он пребывал в одном таком заведении. Правда,
не связанный. Тогда это было предостережением, и он понял. Но исподволь
собирал факты и фактики.
В этом заведении вперемешку с нормальными людьми, такими, как он,
находились идиоты, дебилы - для камуфляжа. Их называли "свернутые",
"гонимые", "перекошенные". Они вечно блажили, орали на весь корпус, ходили с
высунутыми толстыми языками. Под шумок хорошо беседовалось в туалете,
который одновременно служил и курилкой.
- Про все делишки матьее сдуру я послал в Главохоту телеграмму в три
тысячи шестьсот пятьдесят шесть слов, - говорил, поблескивая черными
глазами, Николай, похожий на турка. - На почте хай, мокрогубка принимать не
хочет. Я к начальнику почты: обязаны! Он вякает: конечно, конечно, примем,
только позвольте ваш паспорт, данные в телеграмму нужно вписать. Записали,
приняли. Прихожу домой, а там уже караулит группа захвата, и все в белых
халатах. Прямым ходом сюда...
- Витя, а ты чего?
Бульдозерист с прииска - поджарый, худой - поморщился:
- Болит... там, где пистолет носят. Нашрапнелили химии, гады.