"Яков Наумович Наумов, Андрей Яковлев. Тонкая нить " - читать интересную книгу автора

прошло две-три недели, и он понял, что любит Люду, любит всерьез. Через
месяц, несмотря на протесты родителей Люды, считавших, что дочери нечего
спешить с замужеством, они поженились. Но получилось все совсем не так, как
думалось Миронову. Чем ближе он узнавал свою жену, тем больше убеждался, что
человек она избалованный, легкомысленный и даже, пожалуй, вздорный.
Совместная жизнь не получалась.
Андрей занимал просторную комнату в общей квартире, где, кроме него,
жил еще один товарищ с семьей. Люду это не устраивало: она требовала
отдельную квартиру. В те годы получить отдельную квартиру двум молодым
людям, без детей, практически было почти невозможно. Миронов считал
претензии Люды нелепыми. С этого начались размолвки. Дальше - больше. Люда
не хотела мириться с ночной работой мужа, с его возвращениями домой под
утро. Ей не нравился скромный быт Миронова, его отвращение к бездумному,
лишенному смысла и содержания времяпрепровождению.
Люда без стеснения обвиняла мужа в обмане. "Я, мол, - говорила она, -
считала профессию чекиста сплошной романтикой, жизнь - широкой и бурной. А
ты что? Протираешь штаны день и ночь, как какой-нибудь мелкий канцелярист.
Нет, не как канцелярист - хуже! У канцеляриста хоть вечера и ночи свободные,
а у тебя?" Не мог же Миронов ей рассказывать, как он "протирает" штаны.
Впрочем, чекистская работа требовала порой - и довольно часто - и
усидчивости, и "протирания" штанов.
В довершение ко всему вскоре обнаружилось среди друзей Люды немало
беспутной публики из числа великовозрастных "сынков" и "дочек" обеспеченных
родителей, любивших покутить за счет щедрых папаш и мамаш. Люда открыто
предпочитала эту свою компанию Андрею, его товарищам... Разрыв стал
неизбежен.
Сколь ни ясно было Андрею, что, женившись на Люде, он глубоко ошибся,
что совместная жизнь с ней была невозможна, он горько переживал происшедшее.
Прошел уже не один год, как все это случилось, но боль осталась...
Кирилл Петрович знал историю женитьбы Миронова, понял его настроение и
счел за лучшее дальше не расспрашивать, перейти прямо к делу.
- Ну, давай, Андрюша, выкладывай, с чем приехал. В общих-то чертах я
знаю. Семен Фаддеевич мне говорил, когда звонил, да и наши докладывали, но
надо бы знать подробности.
Андрей принялся обстоятельно рассказывать, как была задержана
Самойловская, какие дала показания, что у нее изъяли, но едва он дошел до
таинственного клочка бумаги, текст записи на котором помнил дословно, как
Скворецкий внезапно прервал его на полуслове:
- Стой, погоди. Вот вы, судя по твоим словам, ломали там в Москве
голову над тем, откуда взялся этот клочок бумаги, кто писал всю эту
тарабарщину, а чего тут мудрить? Курточка, надо полагать, принадлежала
супруге Черняева. Вероятнее всего, и записка ее.
Миронов опешил:
- Позвольте, Кирилл Петрович, позвольте. Какая супруга? Черняев же
холостяк.
- Холостяк? Откуда ты взял? Нет, он женат. Хотя... Хотя теперь, может,
и действительно холостяк...
- Вы что, Кирилл Петрович, шутите: не то женатый, не то холостяк?
Ерунда какая-то. Я же сам все его анкеты пересмотрел, и везде ясно сказано:
холост, женат никогда не был. Правда, последняя из имевшихся у меня анкет