"В.Т.Нарежный. Российский Жилблаз или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова" - читать интересную книгу автора

- А я хочу непременно, - вскричала Маремьяна с краскою гнева на щеках.
- Не делай принуждения, - сказал Простаков довольно сердито, - что
делается против воли, то никогда хорошо не бывает. Елизавета, играй: пусть
танцует Катерина.
Мать замолчала. Елизавета села за фортепиано; князь с нежностию взял за
руку Катерину, и танцы начались.
Нельзя было и подумать, чтоб князь Светлозаров, будучи в таких уже
летах, когда мужчина невольным образом, без всякого намерения, принимает
вид важный; нельзя было подумать, говорю я, чтобы князь мог походить на
молодого беспечного человека, упоенного лестною надеждою любви и счастия.
Князя можно бы уподобить вечно юному Аполлону, если бы бог сей когда-либо
делал прыжки на Олимпе. Но зато Катерина превзошла ожидание матери,
которая блестящими от радости взорами сопровождала каждый шаг ее, каждое
движение; но Простаков, сидя в углу, морщился и, наконец, не стерпев,
сказал вполголоса вошедшему уже и стоявшему подле него князю Чистякову:
- - Не правда ли, что злой дух вселился между нами?
- Едва ли не он, - отвечал Чистяков со вздохом и пожимая плечами.
- - Хотя тут и нет бобовой беседки, однако...
- Черт везде равно ставит свои сети, - отвечал Простаков также со
вздохом.
Так протекла большая часть вечера, и на часах ударило девять.
Простаков не вытерпел: "Не время ли отдохнуть вашему сиятельству, чтобы
собраться с аппетитом; скоро пора ужинать".
Князь не отвечал ни слова, а продолжал вертеться до тех пор, пока штука
кончилась.
Он с ласкательною улыбкою подошел к Маремьяне Харитоновне, наклонил
голову и сказал:
"Надобно отдать справедливость, что прелестная дочь ваша танцует как
ангел. Ах, если б ей больше упражнения. Но с кем и как в деревне!" - "Для
деревенских девушек это - последнее искусство, - сказал сухо Простаков,
- - были бы они только умны".
Маремьяна перебила: "Ах, батюшка ты мой! Почему знать судьбу их?
Может быть, весь век случится провести в городе, либо еще и в столице".
Муж, по обыкновению, кинул на нее значущий взор; она замолчала.
Князь подошел к нему:
- - Вы, помнится, что-то мне хотели сказать?
- - Не угодно ли отдохнуть несколько? Пора ужинать и спать.
- Спать? - вскричала Маремьяна с крайним беспокойством и опустила
руки.
Князь вынул часы:
- Боже мой! Что вы это такое сказали? Спать в десять часов? Это значит
убивать время. Не есть ли это самые лучшие часы для удовольствий?
- Не принуждайте себя, - сказал Простаков и подошел к жене. - О чем
ты ахаешь, сударыня?
Она таинственно взяла его за руку, повела в особую комнату и взором
дала знать Чистякову, чтобы и он за ними следовал.
- - Ах! какой любезный человек этот князь! - сказала она с восторгом.
- - Это могла ты сказать после, - отвечал муж сердито.
Ж е н а. Ты всегда сердишься, друг мой; это, право, неприятно; и еще
при посторонних.