"В.Т.Нарежный. Российский Жилблаз или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова" - читать интересную книгу автора

Но как сии два слова "приятность, польза" почти каждым понимаемы
по-своему, и мы беспрестанно видим,- если только подлинно смотрим, а не
спим с открытыми глазами, - что одну и ту же вещь, одно и то же
чувствование, движение, желание, отвращение один называет полезными,
другой - гибельными, один - приятными, другой - отвратительными, то, не
стараясь избегать общей участи всего подлунного, я спокойно предаю себя
свободному суждению каждого, не заботясь много, то ли точно почтет он
приятным и полезным, что мне таковым казалось; да и заботиться о том по
всем отношениям было бы и неполезно и неприятно.
Да не прогневаются на меня исступленные любители метафизики,
славенского языка и всего, что есть немецкого, что я не всегда с должною
почтительностию об них отзывался.
Это отнюдь не значит, чтобы считал я метафизику наукою вздорною,
славенский язык - варварским и все то, что выдумано немецкою головою,
глупою выдумкою.
Сохрани от того, боже! Но мне всегда казалось, что перейти должные
пределы, в чем бы то ни было, есть крайнее неразумие. Метафизика, без
сомнения, есть наука высокая и утончает разум человека, однакож не до
такой степени, чтобы мог он определить, чем занималось высочайшее существо
до создания мира и чем заниматься будет по разрушении оного. А есть такие
храбрые ученые, которые на то пускались. - Славенский язык бесспорно
высок, точен, обилен; однакож тот из нас, который, стоя пред красавицею,
будет нежить слух ее названиями: лепообразная дево! голубице, краснейшая
рая,- едва ли не должен быть почтен за сумасброда; а такие витязи и до
сих пор у нас находятся, и не без последователей! Что касается до
немчизны, под которым названием, следуя выражению наших прадедов, разумею
я всякую чужеземщину, то весьма недовольным почту себя, если кто-нибудь
назовет меня порицателем всего того, что не наше.- Это была бы излишняя
благосклонность ко всему своему, что также никуда не годится. Всякое
пристрастие ведет к заблуждению, а я не знаю, что было бы хуже,
следовательно вреднее заблуждения, подкрепленного упрямством.
Описывая жизнь человека в многоразличных отношениях, не мог я не
показать и таких картин, которые заставят пожилых богомолов и богомолок
хотя притворно застыдиться. Может быть, то же действие будет и над
молодыми; но пусть молодые, почувствовав низость порока чужого, краснеют,
не быв еще подвержены оному сами, нежели краснеть в летах по сделании, и
когда уже будет мало случаев и сил ему противиться.
Я вывел на показ русским людям русского же человека, считая, что
гораздо сходнее принимать участие в делах земляка, нежели иноземца. -
Почему Лесаж не мог того сделать, всякий догадается. За несколько десятков
лет и у нас нельзя бы отважиться описывать беспристрастно наши нравы.
Сколько достало во мне дарования и опытности, употребил все, чтобы угодить
некоторым из читателей, именно тем, кои прямо разумеют отличить настоящее
приятное и полезное от общих им сословий и, следовательно, стоят того,
чтобы для их удовольствия трудились люди.


* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *