"Лив Нансен-Хейер. Книга об отце (Ева и Фритьоф) " - читать интересную книгу автора

"Подойди сюда, дружок",- сказал он мне, голос его был очень мягок. Он
осторожно рассказал мне о том, что бабушка ушла от нас, но ей хорошо и
плакать не надо.
Конечно, я заплакала, хотя бы потому, что плакала мама. Потом я убежала
в лес, чтобы побыть одной. Я долго ходила по лесу и думала, что никогда уже
больше не увижу бабушку. Я ни как не могла этого понять. Совсем недавно она
была у нас, и я сидела у нее на коленях, играя длинными звенящими селье.
В лесу не было цветов, только заросли брусники. Я нарвала букет и пошла
с ним домой. Но когда я сказала, что это для ба бушки, мама заплакала еще
сильнее и всеобщая печаль лишь усилилась.
Коре подрос. У него были золотистые локоны, он носил остро конечную
красную вязаную шапочку и был ужасно мил, как гово рили все. Мне же
казалось, что он глуп и совершенно не умеет играть.
Когда Коре было два с половиной года, холодным ветреным зимним утром
мать одела нас и сказала: "Ну, дети, погуляйте часок во дворе!"
Мы мерзли и дрожали от холода и много раз стучались в дверь, просясь
домой. Но отец, побывавший в походе к Север ному полюсу, безжалостно
выталкивал нас назад, на мороз: "Че пуха, малыши, не сдавайтесь!"
Когда отец некоторое время спустя - видно, его начала грызть совесть -
вышел посмотреть на нас, он обнаружил, что Коре исчез, а я у соседей в саду.
Отец бросился на розыски в чем был. Я слышала его крики с дороги: "Коре!
Коре!"
Он шел по следу детских саночек все дальше с холма к фьорду, по льду к
мосту у впадения реки во фьорд. Там он увидел толпу. Несколько парней
перегнулись через перила моста. Отец подумал, что они разыскивают Коре, что
Коре провалился под лед. Он за кричал в отчаянии: "Коре! Коре!"
Но тут люди стали показывать на берег, и там среди деревьев отец увидел
красную шапочку. У него камень с души свалился, и он так обрадовался, что
после обеда до самого вечера играл с нами в гостиной. Мы строили башню из
кубиков и разрушали ее. В конце концов мы опрокинули красивую китайскую
вазу. Она с грохотом упала на пол. Мгновенный испуг, а мама сидит на стуле,
складывает лорнет и хохочет: "Нет, вы невозможны, все трое!"


III. ПЕРВОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ФРИТЬОФА

Могут ли все детские воспоминания претендовать на достовер ность, я не
знаю. Но что такое сама достоверность? По мере того как мы становимся
старше, жизнь в доме отца и матери, все круп ные и мелкие события детских
лет занимают все большее место в нашем сознании; воспоминания расцвечиваются
под воздей ствием всего примечательного, что произошло позже, и сливаются в
одно целое с нашей последующей самостоятельной жизнью, лучше сохранившейся у
нас в памяти. Свои и чужие воспоминания как бы дополняют друг друга. И вот
появляется достоверность - не хуже других достоверностей.
Я слышала очень много рассказов о детстве и юности отца, и мало-помалу
мне и самой стало казаться, что я была свидетель ницей всей его жизни.
Как сейчас вижу его - вот он сидит и рассказывает. Вы сокий лоб,
изборожденный морщинами, когда он думает, раз гладился, а голубые глаза -
порой такие далекие - светятся лаской и доверием. Руки его оживают, а голос!
В нем часто звучала глубокая тоска, но он мог быстро переходить и в ко