"Лив Нансен-Хейер. Книга об отце (Ева и Фритьоф) " - читать интересную книгу автора

Между прочим, говорили и о том, где встретит отца маленькая Лив. И одна
только бабушка настаивала на том, что, вернувшись после трехлетнего
отсутствия, он должен увидеть меня в Готхобе.
Бабушка была права. Отец потом еще долго досадовал, что встретился со
своим ребенком во дворце, среди чужих людей.
Сначала был большой прием при дворе, масса народу, и когда он наконец
разделался с этим, "то с лестницы скатился коло бок" - так рассказывал он
сам.
Конечно, мне заранее подробно втолковали, как следует себя вести, но
все-таки я потерпела полное фиаско. Весь этот шум и уговоры, масса людей,
стоявших вокруг и глазевших на нас, да еще чужой дядя, поднявший меня на
руки и прижимавший к себе,- это было слишком много для меня. Я подняла крик.
Нет, я была еще недостойна чести появляться при дворе.
Поздно вечером, когда отец и мать наконец вернулись с празд ника во
дворце, состоялось колоссальное факельное шествие по Драмменсвейн[40] в
Люсакер. Когда все кричали "ура", и в честь маленькой Лив тоже, отцу
пришлось взять спящую дочку на руки и вынести на всеобщее обозрение. Но сама
я об этом почти ни чего не помню.
А вот возвращение отца и матери из заграничной поездки с лекциями помню
хорошо. У отца в руках был большой сверток, в котором оказалась кукла
неописуемой красоты в розовом шелко вом платьице. Он сказал, что кукла из
Парижа, от Ротшильда, и я решила, что Ротшильд, видно, богатая персона,
потому что в наших краях я таких кукол не видела. Однако жизнь куклы,
полученной от Ротшильда, рано оборвалась. Однажды я уронила ее на пол, и она
разбилась вдребезги. Отец утешал меня, говоря, что это ведь только кукла, и
скоро у меня появилась новая. Но ни одна из кукол нашего производства не
могла сравниться с парижским чудом, и с тех пор у меня навсегда пропал
всякий интерес к куклам. Все мое детство прошло преимущественно в иг рах с
мальчиками. Мы играли в снежки, в индейцев, бегали на лыжах, катались с гор
на санках.
Такие игры любил и отец, и время от времени он выходил из дома и
включался в нашу игру. Он учил нас ходить на лыжах и, спускаясь с горы,
делать изящный поворот "телемарк". Он учил нас делать луки и стрелять в
цель. В этом искусстве он был мас тером и, к собственному восторгу, всегда
выходил победите лем. Весной он вырезал отличные дудочки из ивы и играл на
них. Он умел подражать голосам птиц и рассказывал нам, как их зовут.
Весной самой большой радостью было разыскать и принести маме первые
подснежники, первые фиалки и первые ландыши. Мама их очень любила. Очень
интересно было спускать на воду лодку. Сначала отец с кем-нибудь из взрослых
вытаскивал ее на берег из сарая и оставлял лежать вверх килем. Потом, надев
какие-нибудь старые брюки, смолил ее, это занятие приводило его в прекрасное
настроение. Наконец наставал день спуска на воду. Тогда мы уплывали на
остров Ладегошеен и там выходили на берег. Помню, однажды отец уплыл на
лодке, взяв огромный сачок для ловли рыбы, и возвратился назад с кадушкой,
пол ной живых креветок. Креветок тут же сварили и съели за ужи ном. Все лето
лодка стояла на привязи у нашей маленькой пристани, сделанной из двух досок,
уложенных на стоящие в во де сваи. И часто по вечерам, когда фьорд был тихим
и блестя щим, мать с отцом уплывали на лодке, и я слышала, как мама пела
вдали.
Отец всегда держал в Готхобе одну или двух охотничьих собак, а у матери