"Лив Нансен-Хейер. Книга об отце (Ева и Фритьоф) " - читать интересную книгу автора

Сарсов. Тетя Малли, которая в то время очень была озабо чена его состоянием,
рассказывала, как радовалась, когда видела его сердечным, веселым и
по-прежнему горячим в спорах. А по вечерам в Готхобе, когда Ева пела для
него, он полностью откры вал свою душу.

"В одном, по-моему, все должны согласиться,- писал он в та ком
настроении:- когда мы попадаем во власть высокого и на стоящего искусства,
то забываем унылость будничной жизни, и тогда мы бываем действительно
счастливы".

Хорошо было в Готхобе, когда там собирались родственники и друзья.
Тогда хозяева неизменно были веселы и приветливы, и оба умели создать вокруг
себя праздничное настроение. Все, кто бывал там, думали: вот два одинаково
сильных человека, которые вынесли трехлетнюю разлуку, хотя твердой
уверенности в том, что они встретятся вновь, у них не было.
Вскоре после возвращения отцу пришлось совершить турне с лекциями по
Европе, мама сопровождала его. Всюду их встре чали с почетом. Редко
удавалось им остаться наедине, зато хоть посмеяться можно было вместе.
Нансен мог гордиться своей же ной: она оставалась равнодушной к лести,
которую щедро расто чали ей все вокруг. (15)
"И как только ей удавалось делать такое приветливое лицо!"- говорил он
своему другу по возвращении домой и искренне смеялся над этим. Нансен
выступал во многих странах и на разных язы ках. На слушателей производила
впечатление та легкость, с кото рой он объяснялся по-немецки, по-английски,
по-французски. Конечно, он делал ошибки, но восторженные дамы говорили, что
ошибки "придают ему еще больше очарования". Лучше всего он владел
английским. И как раз в Англии сильнее всего промах нулся. Он хотел сказать:
"В глубине души мы все одинаковы", а выразил это так: "На дне мы все
одинаковы", что вызвало бурю оваций.
После экспедиции Нансену было присвоено звание профессора
Христианийского университета по прежней его специальности - зоологии, причем
чтение лекций не вменялось ему в обязанность. Последнее было для него очень
кстати, так как мысли его и время были заняты совершенно другими проблемами.
Впоследствии ему присвоили звание профессора океанографии; эта должность
была учреждена специально для Нансена, причем и на сей раз без ка ких-либо
обязательств с его стороны. Однако Нансен прочел сту дентам много лекций по
океанографии.
В первую зиму по возвращении он закончил двухтомную книгу ""Фрам" в
Полярном море". Этот труд переведен почти на все языки, и читают его во всем
мире.
В ноябре 1897 года Нансен отправился с лекциями по Америке. У Евы
только что родился сын - в сентябре того же года, и ей нельзя было ехать с
мужем. Фритьофом опять овладела мелан холия.

"В голове так все перемешалось, что и сам не могу разобраться в
этой путанице. Сижу, смотрю, уставившись в ночь, проезжая по безлюдным
просторам Канады, и не могу найти ответа,- писал он в дневнике.- Еду через
безлюдную пустыню, жизнь так же пуста".

Но в этой "безлюдной пустыне" было много людей. И если в Европе зал