"И.А.Намор. В третью стражу " - читать интересную книгу автора

всех смыслах, друзьями.
Лента А-2 - а дороги у буржуев не чета нашим: "хош езжай, а хош
лети!" - уже начала разматывать пунктирами дорожной разметки недолгие
километры до Амстердама. Пятьсот километров, пять часов, а может и четыре,
да полчаса в Неймегене. Детский сад! Виктор включил музыку, которую
последние пару лет неизменно возил с собой в небольшой коробочке плеера,
совместимого с автомагнитолой.
"Я с детства любил открытые пространства,
Музыку для всех и обеды в столовой.
Я вырос на почве любви и пьянства,
Как это ни странно живой и здоровый..."
"Случайная" песня царапнула сердце. Выбор плеера не падал на нее уже с
полгода. Дуэт, исполнявший песню, да и поэтесса - автор стихов были почти
ровесниками Виктора, и "чувство" некоторых вещей у них совпадало до боли, до
дрожи...
"Я вырос на почве искусства и бреда.
Под ругань соседей, под звон трамвая,
Под знаком собаки и велосипеда,
И вкус газировки был слаще рая..."
Питерский двор-колодец, вечно облезлое парадное, источенный водой
наводнений и временем поребрик, отделявший узкий тротуар от улицы. Арка
подворотни - верное укрытие от августовских ливней, не только для людей, но
и для крыс. Лет в шесть, тогда еще Витька (за имя "Витенька" мог и в драку
полезть) как-то, раз почти два часа пережидал небесное "недержание" под
такой вот аркой в компании двух отъевшихся в подвале соседнего продуктового
магазина серо-ржавых тварей. Нежелание мокнуть сперва оказалось сильнее
страха, а потом осталось только оно.
"Счастливое детство нам подарило
Умение жить и писать без нажима.
Равнение на флаг и на середину.
Лагерь "Артек" строгого режима...
В пионеры Витьку приняли последним в классе. Неудивительно, учитывая
вялотекущий конфликт с классной руководительницей - дамой властной и не
очень умной, заявившей однажды на родительском собрании: "Из Федорчука
ничего хорошего не выйдет". После этих слов Василиса Никодимовна Федорчук,
мама Виктора, встала и, извинившись перед собравшимися, ушла, и больше в
школе не появлялась, а когда классная стала названивать домой, просто клала
трубку телефона, услышав ее голос.
"Когда живые примеры не сходились с ответом,
Нам говорили, что мы идиоты.
Мы скоро привыкли к мысли об этом
И не ищем себе подходящей работы..."
И как-то так само собой сложилось, что с тех пор - а может быть, и
всегда, с самого начала - Витька стал жить поперек. Внешне принимая правила
игры, он мог в любой момент задать вопрос учителю ли, инструктору ли райкома
комсомола, мастеру на практике, и это был вопрос, честный ответ на который
был невозможен для тех, кого спрашивают. В принципе невозможен. Ответить
наглому щенку как есть - уронить авторитет. Свой или организации, стоящей за
спиной, неважно. Солгать - потерять лицо, ибо вопрос был таким, что любая
ложь оставалась на поверхности, как оттаявшее по весне дерьмо. "Они"