"Фернандо Намора. Живущие в подполье " - читать интересную книгу автора

холодный ноябрьский воздух. Тюрьма находилась недалеко от моря, но моря
оттуда не было видно. Из окон виднелись зеленые холмы, кривые виноградные
лозы, чахлые деревца, пригнувшиеся к земле в тщетной попытке взобраться по
склону. Должно быть, на холмах хозяйничал ветер. Морской воздух обжигал
кожу. Лица у большинства заключенных, особенно у тех, кому разрешались
прогулки по двору, были бронзового цвета, точно они приехали в отпуск из
колоний. На тех, кто приходил с воли, узники смотрели сурово, с осуждением.
В коридорах арестанты, все в одинаковой коричневой одежде, лениво терли
деревянный пол, потому что спешить им было некуда, или переносили с места на
место какой-то хлам под присмотром безучастной охраны. Когда мимо проходили
посетители, они отодвигались в сторону, и их потупленные глаза мрачно
вспыхивали.
В приемной, кроме Полли, находился еще один заключенный. Он был молод,
но печальное выражение делало его землистое лицо старше. Васко бросилось в
глаза, что родственники, пришедшие к нему, разделены барьером из стульев на
две группы. За одним столом сидел отец, коренастый, насупленный, с
порывистыми движениями, и двоюродный брат, который был как на иголках и все
косился на дверь и на часового, чистившего длинные ногти, прислонясь к
косяку. За другим столом сидели невеста и мать заключенного, каждый день
носившая ему передачу. Родители были в разводе и даже теперь не хотели
перемирия хотя бы на короткое время. Заключенный переходил от одного стола к
другому. Пока он говорил с отцом, обе женщины старались не смотреть в его
сторону. Они как будто ждали кого-то еще, но тот опаздывал. Парень в тюрьме
заболел, туберкулез пожирал его, точно огонь сухую стерню. Ему удалили
легкое. Он скрывал впалую грудь и опущенное плечо под свободной фуфайкой с
высоким воротом и радовался, когда его уверяли: "Почти не заметно. Если бы
мне не сказали, я бы и внимания не обратил". В ответ парень натянуто
улыбался, слегка раздосадованный том, что приходится разыгрывать комедию,
однако все же предпочитал эту ложь правде. Через час охранник предупредил
их, что свидание подходит к концу. Но еще раньше заключенный, у которого в
тюрьме обострилось чувство времени, дважды взглянул на часы и принялся
говорить еще быстрее, словно в оставшиеся минуты хотел высказать все, что не
успел. "Время истекает", - торопил часовой. "Еще немного", - просил
заключенный, скорее с раздражением, чем жалобно, а сам метался между двумя
столами, пытаясь поровну разделить свою горькую нежность, и фраза,
предназначенная одним, доставалась другим. "Пошли, снизу уже звонят". Это
часовой при входе предупреждал по внутреннему телефону, что пора
выпроваживать посетителей. Заключенного оборвали на полуслове, его
мертвенно-бледное лицо омрачилось унынием, недолгая радость угасла до
следующего прихода родных. "Если завтра будет холодно, вы не приходите,
мама", или: "Отец, не жертвуй ради меня футбольным матчем в воскресенье.
Лучше потом о нем расскажешь". И он печально смотрел, как две группы
спускаются по лестнице, и мать ускоряет шаги, чтобы оказаться у ворот раньше
бывшего мужа.
Васко познакомился с Полли в тюрьме. Иногда их помещали в одной камере.
Сколько воды утекло с тех пор! Прошлое представлялось ему таким далеким и
нереальным, и порой казалось, будто оно принадлежит кому-то другому. Но
Полли действительно существовал! Забыть такого человека было невозможно.
Маленького роста, как говорится с ноготок, и неистового темперамента. Глаза
так и сверкали на его лице, напоминающем крысиную мордочку. Его звали не