"Фернандо Намора. Живущие в подполье " - читать интересную книгу автора

не обменялись ни словом. Этого и не нужно было. Опершись подбородком на
руку, обе слушали музыку, и она помогла им понять друг друга.
Близился вечер. Небо уже стало бархатистым, оранжево-красным, светлея
там, где оно сливалось с морем, когда на аллее в сосновой роще вдруг
послышался шум шагов и скрежет мелкого гравия. Шаги замедлялись, становясь
менее решительными, по мере того как человек приближался. Это был местный
крестьянин, разыскивающий Малафайю. Должно быть, он пришел получить
заработанные за неделю деньги и дальнейшие распоряжения по хозяйству. Собаки
залились лаем, но тут же узнали крестьянина и запрыгали вокруг него.
Азередо, которому не понравилось вторжение представителя иной зоологической
разновидности, поспешил отослать крестьянина прочь, указав в сторону
мастерской. Скоро крестьянин вышел оттуда в сопровождении Малафайи, и они
вместе зашагали по дороге в селение. Мастерская осталась пустой. Может быть,
поэтому все и началось...


III

Он дал себе слово, что не будет ждать больше пятнадцати минут. Точно по
часам. Даже если Барбара попытается смягчить его, испугавшись окончательного
разрыва, который грозил ей потерей постоянного клиента. Постоянного - да,
но, говоря откровенно, отнюдь не щедрого. Хотя Васко и принимал
полунепроницаемый-полурассеянный вид ("Иногда ты витаешь в облаках, ведь
правда?"), будто был далек от мирских соблазнов и ему и в голову не
приходило, что она расставляет ловушку, его забавляла двусмысленность
ситуации, когда Барбара завистливо восторгалась миниатюрным транзистором
("Подумать только! Золотой ключик, он так хорошо смотрелся бы на стене, а
оказывается, это транзистор. Какой сюрприз для гостей!"), ручными часиками,
"очаровательной, да и только" ночной рубашкой и другими чудесными вещицами,
выставленными на обозрение у портье среди прочей контрабанды; все это могло
бы принадлежать ей, располагай она жалкими пятьюстами эскудо. Счастье,
приобретенное за бесценок, - было бы преступлением не протянуть за ним руку.
Васко сочувственно кивал головой. "Да, конечно, тебе выгодно покупать у
портье. По-видимому он не запрашивает слишком дорого". И вообще обидно
упускать такой случай. Разумеется, разумеется, он своими глазами видел эти
чудесные вещицы, и от него не укрылось восхищение Барбары; он согласился бы
с ней, если бы не был уверен, что она тут же даст ему понять прямо, без
обиняков, что ее любезность вполне заслуживает иногда щедрого жеста. Щедрого
или хотя бы символического, например подношения ей "очаровательной, да и
только" ночной рубашки. Но нет, приманка выскользнула бы из рук того, кто
попытался бы насадить ее на крючок. Он повидал жизнь. Васко был наивен - во
многом достиг зрелости позднее, чем полагалось, или даже совсем не достиг, -
но только не в этих вопросах. Только не в этих вопросах, Барбара. Показав
резкостью или хитростью, что он умеет избегать ловушек, Васко как бы брал
реванш за ту доверчивость и непосредственность, что в нем еще оставались. В
первую встречу у Барбары - ты помнишь, Васко, сердце твое было переполнено
звенящим гулом проспекта, насыщенными гарью городскими сумерками, словно ты
вернулся издалека, куда и откуда? - он колебался, оставить ли под
пепельницей, точно случайно забытую бумажку, сложенную вчетверо кредитку -
скромную плату за комнату. Разве не была Барбара подругой Жасинты и к тому