"Алексей Петрович Нагорный, Гелий Трофимович Рябов. Повесть об уголовном розыске (к-ф. "Рожденные революцией")" - читать интересную книгу автора

действующие картотеки. Я полагаю, вы присоединитесь к нам?
Худой, высокий чиновник с университетским значком на груди
переглянулся с остальными.
- Мы хотели бы знать, от какой партии новое начальство? - спросил он.
- Какая разница, господа! - сказал Колычев. - Они хотят бороться с
уголовниками, - это главное, я полагаю.
- Мы от партии большевиков, - жестко сказал Бушмакин. - Устраивает?
- Как нельзя больше! - улыбнулся худой и повернулся к остальным: -
Поможем большевикам, господа? - Он засучил рукава форменного сюртука и,
словно дирижер в оркестре, взмахнул руками.
- Берегись! - крикнул Колычев, но было уже поздно. Вся орава бросилась
к ящикам с карточками.
- Стой, стрелять будем! - закричал Бушмакин, выхватывая наган.
В ту же секунду худой профессионально ударил его по запястью ребрами
ладоней, и наган с глухим стуком упал на пол.
Остальные бушмакинцы даже не успели обнажить оружие. Васю сбили с ног
ударом стула по голове. Никиту кто-то ткнул лицом в шкаф, и он, закатив
глаза, опустился на пол. Маруська забилась в угол и истошно визжала, а
Коля, раскидав нападавших один раз и второй, на третий не сумел увернуться
от приема - рука попала в "замок", и Коля врезался в старинную голландскую
печь. Бушмакин попытался было дотянуться до своего нагана, но худой изо
всех сил наступил ему на руку, и Бушмакин потерял сознание от боли. А потом
началось столпотворение... Зазвенели стекла - озверевшие "служители
правопорядка" выбрасывали ящики с карточками прямо на улицу. Кто-то поджег
ворох бумаг, кабинет заполнили клубы черного дыма.
Колычев, взобравшись на свою лестницу и накрыв голову папкой,
испуганно наблюдал за побоищем.
Наконец все было кончено. Чиновники потянулись в коридор. Худой
остановился возле лестницы.
- Надеюсь, вы с нами, Колычев? По-моему, вы всегда презирали
конформистов!
Колычев высунулся из-под папки:
- То, что вы сейчас сделали, - низость!
- О, господи, - худой шутовски взмахнул руками. - Однако мы в неравном
положении. Вы - высоко, и мне трудно вам отвечать... - Он резко вышиб
лестницу из-под Колычева. Тот с воплем грохнулся на пол и остался недвижим.
- Подумай, мразь, - с ненавистью сказал худой и ушел, хлопнув дверью.
...Первым очнулся Бушмакин. Рука распухла и напоминала пышку с
повидлом. Бушмакин поднялся, кряхтя и охая, взял со стола графин и, приводя
в чувство своих товарищей, начал поливать всех по очереди: Колю, Васю,
Никиту и Колычева. Потом отпил из графина. Увидел Маруську. Она по-прежнему
сидела в углу.
- Что же ты? - укоризненно сказал Бушмакин. - А еще красный
милиционер. Где наган?
- Вот, - тихо сказала она. - Я хотела в них выстрелить, да у меня сил
не хватило взвести курок.
- Ничего, Маруська, не тушуйся, - вздохнул Бушмакин. - Не смогла, так
не смогла. Мы тебе потом браунинг организуем за то, что сумела сохранить
боевое оружие. А себе и всем остальным назначу по десять суток ареста - за
утрату революционной бдительности и револьверов. Плохие мы еще сыщики,