"Дмитрий Дмитриевич Нагишкин. Сердце Бонивура" - читать интересную книгу автора

стоявшему неподалеку от котельной и столовой.
Его обогнал строй кадет; шла третья рота. Кадеты были в парадном
обмундировании, которое выдавалось лишь в торжественных случаях. Блестели
лаковые козырьки фуражек, начищенные сапоги и пуговицы сияли, галуны на
мундирах светились тусклым блеском. Черные фигуры старательно чеканили шаг.
Строй вел немолодой подполковник в золотом пенсне. Близоруко щурясь, он
отсчитывал:
- Рас-с!.. Два!.. Три!.. Рас-с!.. Два!
Он был недоволен шагом:
- Чи-ще! Рас-с! Два!
Строй удалялся. Но еще долго до юноши долетали возгласы подполковника.
Он поднялся на крыльцо домика и без стука вошел в сени.
В дверях столкнулся с хозяином. Это был невысокий брюнет. Смуглое лицо
его было встревожено.
- Ну как, Виталя, - спросил он. - Я уже думал, что ты не придешь.
- Обещал - значит, что бы ни было, приду! - сказал юноша.
Виталий сел на предложенный стул. Он пристально посмотрел на
собеседника. А тот продолжал:
- Мало не всю ночь провозился, подгонял обмундирование. У нас нехватка
мундиров... Сколько из Хабаровска взяли? Пустяки!.. Кое-как к утру одели
всех, а кому не хватило, тех в отпуск с первым катером отправили.
- Рассказывай, товарищ Козлов!
Козлов машинально подкрутил черные усы.
- Что же рассказывать, товарищ Бонивур! Сам знаешь, кофейня
провалилась!
Бонивур молча кивнул головой.
- Провалилась самым глупым образом. Сколько времени все шло хорошо!
Никто из офицеров и из кадет ничего не подозревал. Ходили, кофе пили, иногда
спиртное. Нину все считали женой Семена. Она себя держала здорово...
Ухаживать за ней ухаживали, а чтобы больше - ни-ни! Так и шло. А тут
вернулся в корпус один тертый калач - Григорьев. Пройдоха! Ну, бывал у
Калмыкова, у Семенова, имеет значок за "Ледяной поход", Георгия. Пьяница,
гулеван и, наконец, бабник!..
Виталию было видно в окно, что подполковник все еще гоняет кадет.
Ребята выпячивали грудь, четко печатая шаг. Подполковник был в испарине.
Фуражка его сбилась назад, открыв белый лысый лоб. Окуляры его сверкали на
солнце.
- Это что же он их водит? - спросил Виталий Козлова.
- А опять в третьей роте Шкапский дежурит, сумасшедший самодур. После
Волочаевки спятил: считает, что бой был проигран оттого, что солдаты
маршировать не умели. Ну, его к нам и направили... Так вот, - продолжал
Козлов, - этот Григорьев увидел Нину и зенки вылупил. Говорит: "Хороша. Моя
будет". Стал приставать... Ну, на что Нина крепка - и то не выдержала,
ляпнула ему по роже. А Григорьева заело. Говорит: "Это она для виду!"
Поспорил с кадетами. И пошло-поехало. Проходу не дает. И у Семена дурацкое
положение, и Нине деваться некуда.
- Через неделю хотели ее отозвать, - тихо сказал Бонивур.
- А у Григорьева дело дошло до отчаянности. Раз поспорил - убейся, а
сделай!.. Стал он за Ниной следить. Решил через окно попасть к ней в
комнату. А тут от тебя требование поступило на деньги. Вот Нина с Семеном