"Юрий Нагибин. Моя золотая теща (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Вскоре нарком Звягинцев дал интервью в "Правде" о рождении советской
мини-мотоциклетки, как положено, лучшей в мире. В последнем не было особого
преувеличения, ибо модель, по обыкновению, украли у "Харлея", там же
приобрели все детали для опытного образца. Явив редкую доверчивость, Сталин
назначил прием новой машины на ближайшее воскресенье. То была давняя
традиция: обычно он со всем Политбюро стоял на кремлевском крыльце, а мимо
дефилировала колонна новеньких машин. Затем он лично опробовал машину. Такой
же парад замышлялся и на этот раз. Из секретариата вождя позвонили на завод
и передали приказ какому-то маленькому служащему, случайно оказавшемуся в
заводоуправлении. Как на грех, по летнему времени все начальство
отсутствовало, кто отдыхал на Черном море, кто в деревне, кто на рыбалке.
Служащий поступил, как чеховский чиновник, чихнувший в театре на лысину
сановнику: он пришел домой, лег и умер, не сказав никому о полученном
распоряжении.
В назначенный час Сталин и ближайшие соратники вышли на высокое
кремлевское крыльцо. Но напрасно ждали они наплывающий рокот шустрых
механических жучков, тихо и пусто было на раскаленной площади. Старик
Калинин упал в обморок, Молотов, ненавидевший Звягинцева как любимчика
Сталина, довольно громко сказал: "Надул нас этот рекламист". Сталин
повернулся и молча покинул крыльцо.
К пущей беде Звягинцева, он и сам находился в отлучке, отдыхал с женой
в крымском санатории. За ним послали самолет...
Все руководство завода посадили, Звягинцева сняли с поста наркома и
вернули на старое место. Считалось, что он дешево отделался.
Эти события, долго волновавшие москвичей, прошли мимо меня.

Из многих мук той поры, когда он вернулся с фронта, его сильнее всего
донимал дом на Зубовском бульваре. Странно, что в этом доме как бы
сконцентрировалась вся боль разрыва с Дашей и то странное тупое недоумение,
которое давило сильнее боли. Впрочем, законно ли разделять два этих чувства?
Можно сказать, что боль была неотделима от недоумения, а можно и наоборот:
недоумение пропитано болью. И все же боль порой стихала ненадолго: за
рюмкой, с бабой, а тягостное недоумение оставалось всегда с ним, как
ноюще-сверлящий зуд в задетой пулей щиколотке. Он уже не хромал, и рубец
почти не просматривался, но тянуло, стреляло и ныло с утра до ночи, и даже
во сне чувствовалось раздражающее неудобство.
Тягостное недоумение стало таким же фоном этих дней и месяцев его
жизни, как и постоянный физический дискомфорт из-за оцарапанной кости. Но
телесная докука не занимала мыслей, а недоумение беспрерывно заставляло
доискиваться: что случилось и как это могло случиться, чем же тогда было все
предшествующее? А случилось самое простое, простое, как дыхание, особенно
для военных дней: в его отсутствие жена влюбилась в другого. Казалось бы,
исчерпывающе ясный, однозначный ответ исключал всякий повод для недоумения,
но оно оставалось, ибо нежданный всплеск неуправляемого чувства никак не
отвечал ни его собственному представлению о жене, ни тому впечатлению,
которое она производила на окружающих: красивая, сдержанная до чопорности,
холодно учтивая, спокойная молодая женщина, всегда с прямой спиной и гордо
посаженной головой. Сейчас он судорожно цеплялся за этот внешний рисунок,
прекрасно зная про себя, что она вовсе не мороженая рыба, а человек сильных,
хотя и тщательно таимых чувств.