"Юрий Нагибин. Ненаписанный рассказ Сомерсета Моэма" - читать интересную книгу автора

приглашала в гости своих старых подруг, таких же, как некогда она сама,
школьных учительниц, а потом долго плакала в постели, не понимая, за что они
так ее ненавидят.

Но когда муж и сын возвращались домой, она тоже не была по-настоящему
счастлива. Их самостоятельность, уверенность в себе и в своих целях,
благородно-покровительственное отношение к ней, слабой женщине, лишало Мери
главной радости - жалеть любимых. Молоко ее нежности и доброты перегорало в
ней, причиняя боль. Джонс понимал это умным сердцем, но бессилен был помочь.
Не мог же он в угоду Мери бросить труд своей жизни и опуститься, как не мог
их великолепный сын искусственно стать "трудным" ребенком, утехой
психоаналитиков. И вот в эту притуманившуюся без чьей-либо вины жизнь семьи
шагнул Капитан во всем своем отрицательном обаянии.

По чести говоря, никакого обаяния, даже отрицательного, не было и в
помине: вздорный, колючий, неудовлетворенный, почти всегда нетрезвый человек
без малейшей культуры чувства и уважения к чему бы то ни было. Ленивый
браконьер с моральным вакуумом. Но для Мери он обладал одним великим
достоинством, перед которым меркли все неудобства его характера. Если мир
пел для нее бесконечную песнь боли, то от Капитана шли волны беззвучного
волчьего воя тоски, злобы и одиночества. Недавняя война усугубила в нем
чувство несостоятельности. Половину войны он переучивался на военного
моряка, вторую половину расхлебывал дело о разбитом в избытке лихости
катере. Очнулся он от кошмара следствия, суда, обжалования, пересмотра,
взыскания, помилования посреди тихих прибрежных вод и остался в них, похоже,
навсегда. Лавры Нельсона безнадежно ускользнули, на лавры Кука плоха надежда
в прозаический век, когда все моря и океаны исплаваны и заплеваны. А
живопись не принесла даже тернового венца, что в искусстве нередко ценнее
лаврового.

Джонсы познакомились с ним на выставке. Его пейзажи понравились Джонсу,
и он объяснил Мери, почему они хороши. Она это поняла, когда ощутила
кричащее с полотен одиночество.

Капитан был на выставке. Их познакомили. Мятый китель, воспаленные
глаза, смрадное дыхание, в котором запах виски боролся с запахом крепкого
табака - Капитан курил в выставочном зале, пуская дым в рукав с обтрепанным
обшлагом, - произвели на Джонсов сильное, хотя и диаметрально
противоположное впечатление. Свежий, опрятный, собранный человек, Джонс
содрогнулся и тут же осудил себя за дешевое чистоплюйство, а миссис Джонс
зажалела Капитана всем своим большим сердцем. Она увидела связь между ним и
его полотнами - при всей несхожести красок живописи и личности, - и это было
залогом правды.

Мучаясь тайной виной перед Капитаном, Джонс пригласил его поужинать.
Капитан пожал плечами, что можно было принять за согласие. К ним
присоединился владелец выставочного зала Смит, давнишний знакомый Джонса. За
столиком Капитан упорно молчал, ничего не ел, зато пил не переставая.
- Зачем вы так много пьете? - наклонившись к нему и коснувшись
грязноватого рукава, спросила миссис Джонс.