"Юрий Маркович Нагибин. Сильнее всех иных велений (Князь Юрка Голицын)" - читать интересную книгу автора

С детских лет Голицын обожал представления, а в юности стал заядлым
театралом. Его совсем не устраивали те редкие посещения театра, которые
разрешались и даже предписывались пажам для развития в них чувства
прекрасного. Голицын испытывал неодолимую потребность куда чаще утолять свою
эстетическую жажду, особенно если на сцене гремел неистовый Каратыгин или
уносила душу в горнее царство божественная Воробьева.
Однажды, раздобыв штатское платье и слегка загримировавшись, - взбил
волосы, приклеил баки, подчернил молодые усы, - он отправился в Итальянскую
оперу и взял кресло в партере. Еще не грянула увертюра к Россиниевой
"Семирамиде", как он обнаружил в угрожающей от себя близости директора
Пажеского корпуса. Конечно, можно было скрыться, воспользовавшись суматохой,
какую неизменно создают снобы-меломаны, появляясь в зале перед взмахом
дирижерской руки, но не таков был Юрка. Он понял, что и отец-командир его
приметил, и решился на отчаянный шаг. Купив в антракте коробку шоколадных
конфет, он подошел к генералу, чуть волоча ногу, изысканно поклонился и
представился: князь Голицын из Харькова, по делам в столице, и попросил
передать конфеты своему шалуну-племяннику. Голицын сильно и очень характерно
заикался, что делало его игру вдвойне рискованной. И директор сказал с
насмешкой, умеряемой не окончательной уверенностью:
- Я как будто слышу голос вашего племянника.
- Н-не голос, ваше превосходительство, - словно подавляя легкую досаду,
сказал "приезжий". - В-вы им-меете в виду н-наше фамильное з-з-з-заикание! -
на последнем слове князь так запнулся, что окружающие стали оборачиваться.
- Господь с вами, ваше сиятельство! - смутился добрый старик, забывший
в эту минуту, что ни один из знакомых ему многочисленных Голицыных и не
думал заикаться, кроме шалуна-пажа. - Я с удовольствием п-передам! - невесть
с чего он заикнулся и густо покраснел: не хватало, чтобы князь принял это за
передразнивание. Но язык будто связало. - П-почту з-за честь выполнить ваше
п-поручение.
Князь Голицын подозрительно глянул на несчастного генерала и строго
спросил:
- Н-не шалит?
- Упаси бог! - воскликнул вконец смутившийся генерал.
Князь отвесил церемонный поклон и смешался с толпой.
На другой день директор с перевязанной бонбоньеркой явился в класс и
вызвал Голицына.
- А! В-вот и мои к-конфеты прибыли! - обрадовался тот.
Это случайно вырвавшееся у Юрки восклицание не насторожило генерала.
Внушительным и добрым голосом директор - его не переставало мучить раскаяние
перед щепетильным провинциалом, которого он невольно - нечистый попутал! -
передразнивал, - сказал кадету несколько милостивых слов, призвал почитать
родственников и выразил сожаление, что не свел более близкого знакомства со
столь достойным человеком.
- Не т-теряйте н-надежду, в-ваше превосходительство, - дерзко ответил
кадет. - Ведь я с-сам себе дядя.
Зная Юрку как отпетого шалуна, директор счел это мало удачной остротой
и, ничуть не подвергнув сомнению личность своего вчерашнего знакомца,
внушительно произнес:
- Не остроумничайте, Голицын. Пора бы и повзрослеть. Я хорошо
аттестовал вас вашему дяде, не заставляйте меня жалеть о своих словах.