"Юрий Нагибин. Богояр (про войну)" - читать интересную книгу автора

наихудшие минуты не думал подкрепить хоть малым предательством друга;
нечистота (в свете допотопной Пашкиной морали) была в том, что он ожидал его
оступа, сбоя, чем непременно воспользовался бы. А Пашка должен был рано или
поздно споткнуться: ветряные мельницы нередко представлялись ему великанами,
а носители действительной, хотя и тайной силы - карликами. Скворцов ждал и
надеялся. Даже когда началась война и между Пашкой и Анной произошло все,-
потом оказалось, что ничего не произошло, хотя она с бессмысленным упорством
убеждала мужа в злые минуты, что вовсе не он, а Пашка сделал ее женщиной,-
когда они уходили добровольцами на эту войну и Анна не могла найти для него
даже порошинки участия, все, все отдав Пашке, Скворцов не отказался от
надежды. Они могли оба погибнуть, это было более чем вероятно, но если
одному суждено вернуться, то им окажется Скворцов, такие, как Пашка, с войны
не приходят. А Скворцов пришел-таки, вернее, притащился, хотя был в полном
здравии, но плен, проверочный лагерь и прочие мытарства надолго отсрочили
его возвращение - весьма непарадное - в Ленинград. К этому времени Анна уже
поняла, что Пашки нет в живых, хотя похоронки не приходило и он числился
пропавшим без вести. Анна искала его на фронтах - пошла сандружинницей,
позже по госпиталям, инвалидным домам, давала объявления в газетах и по
радио - тщетно. Пашкины родители и сестра погибли в блокаду, другой родни не
было, немногие уцелевшие приятели безнадежно разводили руками. Да Анна и
сама все знала... Когда же нежданно-негаданно вернулся Скворцов, Анна так
ему обрадовалась, что он, истосковавшись, измучившись, изболев сердцем,
принял эту тоску по всему, чем была для нее юность, освещенная синью
Пашкиных глаз, чуть ли не за любовь. Он признавал условность,
искусственность этого чувства - и все-таки обманывал себя. Анна с напором,
какого он в ней не подозревал, стала втягивать его в жизнь. Сама она уже
много успела: защитила кандидатскую диссертацию, которую издала книгой,
готовила докторскую. Скворцов долго находился в положении догоняющего, что
никак не ущемляло его самолюбия - он слишком любил Анну, чтобы вести с ней
какие-то счеты. Анна сразу согласилась стать его женой, и, пока он не кончил
институт, они жили на ее зарплату. Вскоре родился сын, названный в честь
погибшего друга Павлом, Пашкой. Когда же Скворцов сравнялся с женой в
научных степенях, а по заработку обошел, то ощутил вместо законного
удовлетворения легкую утрату: для него было что-то щемяще-трогательное и
волнующее в ее домашнем приоритете.
Скворцов считал себя счастливейшим человеком на свете: его пыл к жене с
годами не остывал, он любил своих детей, неуклонно шел вверх по служебной
лестнице. Сколько выпало ему на долю горького, мучительного, страшного,
унизительного, а верх остался за ним. В юности, когда в человеке все так
нежно и ранимо, он находился в Пашкиной тени, хотя не уступал тому ни умом,
ни характером, ни внутренней наполненностью, ни даже физической силой. Когда
они шутливо и ожесточенно боролись, Пашка дожимал сухощавого, юркого
противника только за счет большего веса. Скворцов был остроумней, находчивей
Пашки, но, где бы они ни появлялись, рассчитываться на первый - второй было
лишним, люди сразу узнавали ведущего. Хорош был Пашка до омерзения, особенно
на коктебельском пляже: бронзовый, синеглазый, темноволосый, с мускулатурой
микеланджеловского Давида и спокойно-легким дыханием доброго и бесстрашного
человека. Пашка царил в любой компании, что не мешало многим считать его
недалеким. А был Пашка умен и проницателен, но последним качеством редко
пользовался, щадя, жалея несовершенство окружающих. Скворцов понимал это с