"Владимир Набоков. Комментарий к роману "Евгений Онегин"" - читать интересную книгу автора

Пушкина
Другого рода отступление было нами опубликовано в посвященном
творчеству Набокова номере журнала "Звезда" - "Комментарий к XXXIII строфе
первой главы": "Я помню море пред грозою..."
Если круг реальных претенденток у Набокова относительно узок (он вполне
мог бы быть расширен за счет множества гипотез), то литературное поле, в
котором мог вдоволь нагуляться Пушкин, представляется достаточно обширным и
хорошо обработанным. Еще во втором столетии нашей эры, уточняет комментатор,
его начал обрабатывать Люций Апулей, трудились на нем Лафонтен и Бен
Джонсон, Томас Мур и Байрон, Ламартин и Гюго, наконец, из русских авторов -
Ипполит Богданович. Такая цепочка предшественников Пушкина может смутить
кого угодно из ревнителей самобытности поэта, но только не Набокова. Он
убежден, что нисколько не умаляет оригинальности, а главное, достоинств
пушкинской поэзии тем, что с последовательным упорством (по мнению
оппонентов Набокова, достойным лучшего применения) изыскивает всевозможные
источники тех или иных пушкинских тем, мотивов, образов, пассажей и даже
литературных оборотов. На необработанном, неуготовленном поле взойти могут
разве что сорняки, а никак не первоклассные плоды, каковыми Набоков почитает
пушкинские творения.
Знаменательно и то, что в этом фрагменте его Комментария выразилась
общая тенденция Набокова - принципиальный отказ от поиска реальных
прототипов лирических героев, что нашло поддержку в позиции ведущих
отечественных пушкинистов, хотя и они, подобно Набокову, порою пытались
уловить тени, отраженные некогда в зеркале пушкинского гения. Удивительна
способность Набокова прозреть то, что ему в силу обстоятельств было
недоступно.
В свое время недостаток в отечественном пушкиноведении комментаторских
работ по "Евгению Онегину" был одной из причин того, что Набоков взялся за
его исследование. Так, весьма существенным стимулом к работе над пушкинским
романом было желание Набокова перекрыть такой вульгарно-социологический
комментарий к нему, каким был единственный труд этого рода до набоковского
Комментария - ""Евгений Онегин". Роман А. С. Пушкина. Пособие для учителей
средней школы" Николая Леонтьевича Бродского, впервые опубликованный в 1932
г. и выдержавший множество переизданий. Набоков пользовался третьим изданием
1950 г. Никому из переводчиков и комментаторов "Евгения Онегина" так не
досталось от Набокова, как Бродскому. Уничижительные эпитеты и определения в
его адрес рассеяны по всему Комментарию: "идиотический Бродский", "советский
лизоблюд" и т. д. Набоков, чье "политическое кредо, - по его собственным
словам, - было твердо, как гранит", конечно, не мог иначе как с отвращением
принять комментарий, в предисловии которого сказано: "Великая Октябрьская
социалистическая революция до основания смела тот социально-политический
порядок, в котором задыхался национальный гений и который погубил поэта
вольности, врага "барства дикого" и царизма, и вызвала к творческой жизни
подлинного хозяина страны - народ, на долю которого при жизни поэта, по его
словам, выпала "крепостная нищета"". И далее: "Советский читатель в романе
Пушкина - этой "энциклопедии русской жизни" первых десятилетий XIX века -
встречает характерные подробности чуждого ему быта..." и т. д.
Один из современных исследователей Набокова, постигавший "Онегина" еще
по Бродскому, Борис Носик пишет: "Мой сверстник усмехнется, прочитав у
Набокова язвительные строки о знаменитых комментариях Бродского и вспомнив