"Владимир Набоков. Комментарий к роману "Евгений Онегин"" - читать интересную книгу автора

Несмотря на абсолютную недоступность для Набокова автографов Пушкина,
которые все практически сосредоточены в России, ему, как это ни покажется
парадоксальным, удалось правильно прочитать несколько трудных мест в
рукописях, исправить прежние прочтения или предложить свою гипотезу чтения
спорных мест. Набоков собрал и проанализировал все воспроизведенные в
различных изданиях рукописи Пушкина. К примеру, он сумел правильно прочесть
в строфах второй главы романа, посвященных карточной игре, но не вошедших в
окончательный текст, латинские карточные термины. Последние стихи одного из
вариантов XVII строфы читались так:

На днях попробую, друзья,
Заняться белыми стихами,
Хотя имеет sept il va
Большие на меня права.

Набоковское прочтение "sept et va" (буквально - "семь и ставка")
исходит вовсе не из того, что ему удалось прочесть в копии зачеркнутые
слова, которые не смогли разобрать те, кто имел доступ к оригиналу, а из
того, что он пошел другим путем - разобрался в принципах игры в фараон,
последовательности в системе ставок, в результате чего дал единственно
возможное прочтение. После того, как удалось установить термин теоретически,
справедливость вывода нашла себе подтверждение в автографе Точно так же
Набоков дал правильное прочтение другого карточного термина из белового
варианта: вместо бессмысленного, по его выражению, "quinze elle va"
("пятнадцать она идет") он предложил - "quinze et le va" ("пятнадцать плюс
ставка").
Вероятно, следует принять во внимание и прочтение опущенного слова,
обозначенного одной буквой "V", в тексте чернового письма Александру I
(осень 1825 г.), который привлекается к комментарию в главе четвертой.
Вместо традиционного, но не вполне психологически обоснованного "Votre
MajestГ(C)" ("Ваше Величество"), более логичное - "Милорадович".
Другого рода текстологическая работа Набокова связана с зашифрованными
строфами "десятой главы", обойти которую писатель никак не мог, исходя из
свойственного ему интереса ко всякого рода шифрам, интереса, определившего
весьма существенный компонент его поэтики. Представляется, что подключение
Набокова к дешифровке знаменитых строф дало положительный результат. Еще в
1957 г. в "Заметках переводчика" он написал: "Тщательное изучение фотостатов
привело меня к новым выводам насчет расположения строк в зашифрованных
Пушкиным (поспешно, кое-как, и несомненно по памяти - что можно доказать)
фрагментах главы десятой, которую он читал друзьям наизусть, начиная с
декабря 1830 г." Утверждение, что Пушкин шифровал строфы по памяти, Набоков
обосновывает уже в тексте комментария, приводя доводы психологического
характера. Помимо этого, дешифруя пушкинскую криптограмму, как Набоков
называет рукопись, он указывает на существование не шестнадцати, а
семнадцати зашифрованных строф, так что известная незашифрованная строфа
"Сначала эти заговоры..." занимает, по его мнению, восемнадцатое место.
Кроме этого, Набоков в стихе "Кинжал Л? тень Б?" в последнем случае
предлагает чтение "Бертон"; "Это генерал Бертон (Jean Baptiste Berton,
1769-1822), нечто вроде французского декабриста, героически и легкомысленно
восставший против Бурбонов и взошедший на плаху с громовым возгласом "Да