"Владимир Набоков. Русалка " - читать интересную книгу автора

Русалка
Заключительная сцена к пушкинской "Русалке"
Впервые: Новый журнал. 1942. № 2.

Сцена была написана предположительно в 1939 г., в Париже, как сочинение
Федора Годунова-Чердынцева, которое должно было войти составной частью во
второй том "Дара" (Б01.[1] С. 597); переехав в США, Набоков переработал
сцену и опубликовал как самостоятельное произведение.
В сохранившихся набросках неосуществленного Набоковым продолжения
"Дара" Федор Годунов-Чердынцев признается Кончееву: "Меня всегда мучил
оборванный хвост "Русалки", это повисшее в воздухе, опереточное восклицание
"откуда ты, прекрасное дитя". "...· Я продолжил и закончил, чтобы отделаться
от этого раздражения" ("Дар. II часть. И "Русалка"". Цит. по: А.Долинин.
Загадка недописанного романа // Звезда. 1997. № 12. С. 218). Как не раз
отмечалось исследователями, образ Кончеева в "Даре" построен во многом из
черт В. Ф. Ходасевича, который в своем "Романсе" (1924) развил и закончил
пушкинский набросок "Ночь светла; в небесном поле..." (Х96.[2] С. 307). В.
Ходасевич и В. Брюсов, предпринимавшие попытки окончить пушкинский текст,
упоминаются в конспекте продолжения "Дара". Во второй главе "Дара"
приводится завершение пушкинского наброска "О, нет, мне жизнь не надоела..."
(Н5.[3] С. 282; см. также комм. А. Долинина - с. 665-666). По замыслу
продолжения "Дара", Федор должен был читать завершение "Русалки" Кончееву в
Париже. Таким образом, это чтение явилось бы во втором томе "Дара" своего
рода ответом на вопрос Кончеева в его "беседе" с Федором о русской
литературе в главе первой "Дара": "Но мы перешли в первый ряд. Разве там вы
не найдете слабостей? "Русалка"...", на что Федор отзывается кратко и
категорично: "Не трогайте Пушкина: это золотой фонд нашей литературы"
(Н4.[4] С. 257).
То, что для завершения Набоков избрал произведение Пушкина, а из всех
незавершенных пушкинских произведений - "Русалку", свидетельствует о влиянии
Ходасевича, которого Набоков в эссе-некрологе назвал "Крупнейшим поэтом
нашего времени, литературным потомком Пушкина по тютчевской линии"
(В.Набоков. О Ходасевиче // Н5. С. 587). За несколько дней до его смерти (В.
Ходасевич, с которым Набоков несколько раз встречался в Париже в последний
год его жизни, умер 14 июня 1939 г.) Набоков написал из Лондона жене:
"Сегодня был разбужен необыкновенно живым сном: входит Илюша (И. И.
Фондаминский. - А. Б.) (кажется, он) и говорит, что по телефону сообщили,
что Ходасевич "окончил земное существование" - буквально" (BCNA.[5] Letters
to Vera Nabokov. 9 июня 1939 г.). Представляется, что именно смерть поэта,
которого Набоков ставил необыкновенно высоко, вновь обратила его к образу
Кончеева и, возможно, послужила толчком к продолжению "Дара", начало работы
над которым, как показал А.Долинин, относится к концу осени - зиме 1939 г.
(А.Долинин. Загадка недописанного романа. С. 219).
В. Ходасевич неоднократно писал о пушкинском замысле "Русалки". В 1924
г. Ходасевич опубликовал статью о "Русалке" в "Современных записках" (кн.
XX), еще раньше выступил с докладом "Почему Пушкин написал "Русалку"" на
вечере клуба писателей в берлинском кафе "Леон" (Клуб писателей "Объявление·
// Руль. 1923. 7 окт.), в котором в то время часто бывал Набоков. Как
известно, Ходасевич подвергся жесткой критике за попытку биографического