"Владимир Набоков. Пьесы в прозе" - читать интересную книгу автора

Ревшин.
Смысл, смысл был таков. Я намямлил, сбил несколько приветственных фраз,
а сделать вытяжку из них предоставил ему, конечно. Ничего, произвел. Да,
говорит, за отличное поведение и по случаю официальных торжеств меня просили
очистить казенную квартиру на полтора года раньше. И смотрит на меня: нагло.

Трощейкин.
Хорош гусь! А? Что такое, господа? Где мы? На Корсике? Поощрение
вендетты?

Любовь (Ревшину).
И тут, по-видимому, вы несколько струсили?

Ревшин.
Ничуть. Что ж, говорю, собираетесь теперь делать? "Жить, говорит, жить
в свое удовольствие", -- и со смехом на меня смотрит. А почему, спрашиваю,
ты, сударь, шатаешься тут в потемках?.. То есть я это не вслух, но очень
выразительно подумал -- он, надеюсь, понял. Ну и -- расстались на этом.

Трощейкин.
Вы тоже хороши. Почему не зашли сразу? Я же мог -- мало ли что -- выйти
письмо опустить, что тогда было бы? Потрудились бы позвонить, по крайней
мере.

Ревшин.
Да, знаете, как-то поздно было... Пускай, думаю, выспятся.

Трощейкин.
Мне-то не особенно спалось. И теперь я понимаю, почему!

Ревшин.
Я еще обратил внимание на то, что от него здорово пахнет духами. В
сочетании с его саркастической мрачностью это меня поразило, как нечто едва
ли не сатанинское.

Трощейкин.
Дело ясно. О чем тут разговаривать... Дело совершенно ясно. Я всю
полицию на ноги поставлю! Я этого благодушия не допущу! Отказываюсь
понимать, как после его угрозы, о которой знали и знают все, как после этого
ему могли позволить вернуться в наш город!

Любовь.
Он крикнул так в минуту возбуждения.

Трощейкин.
А, вызбюздение... вызбюздение... это мне нравится. Ну, матушка, извини:
когда человек стреляет, а потом видит, что ему убить наповал не удалось, и
кричит, что добьет после отбытия наказания, -- это... это не возбуждение,
факт, кровавый, мясистый факт... вот что это такое! Нет, какой же я был
осел. Сказано было -- семь лет, я и положился на это. Спокойно думал: вот