"Владимир Набоков. Василии Шишков" - читать интересную книгу автора

одно из них появилось в свет, и любители поэзии заметили его
своеобразность... Поэту, столь странно охочему до чужого
мнения, я тут же высказал его, добавив в виде поправки, что
кое-где заметны маленькие зыбкости слога - вроде, например, "в
солдатских мундирах".
- Знаете что,- сказал Шишков,- раз вы согласны со мной,
что моя поэзия нс пустяки, сохраните у себя эту тетрадку. Мало
ли что может случиться, у меня бывают странные, очень странные
мысли, и... словом, я сейчас только подумал, что так очень
хорошо складывается. Я собственно шел к вам, чтобы просить вас
участвовать в журнале, который затеваю,- в субботу будет у
меня собрание, и должно все решиться. Конечно, я не обольщаюсь
вашей способностью увлекаться мировыми проблемами, но мне
кажется, идея моего журнала вас заинтересует со стилистической
стороны,- так что приходите. Между прочим, будет (он назвал
очень знаменитого русского писателя), еще кое-кто. Понимаете, я
дошел до какой-то черты, мне нужно непременно как-то
разрядиться, а то сойду с ума. Мне скоро тридцать лет, в
прошлом году я приехал сюда, в Париж, после абсолютно
бесплодной юности на Балканах, потом в Австрии, Я переплетчик,
наборщик, был даже библиотекарем,- словом, вертелся всегда
около книги. А все-таки я жил бесплодно, и с некоторых пор мне
прямо до взрыва хочется что-то сделать,- мучительное
чувство,- ведь вы сами видите,- может, с другого бока, но
все-таки должны видеть,- сколько всюду страдания, кретинизма,
мерзости,- а люди моего поколения ничего не замечают, ничего
не делают, а ведь это просто необходимо, как вот дышать или
есть. И поймите меня, я говорю не о больших, броских вещах,
которые всем намозолили душу, а о миллионах мелочей, которых
люди не видят, хотя они-то и суть зародыши самых явных чудовищ.
Вот, например, недавно,- эта мать, которая, потеряв терпение,
утопила двухлетнюю девочку в ванне, и потом сама выкупалась,-
ведь не пропадать же горячей воде. Боже мой, сравните с
"посолеными щами", с тургеневской синелью... Мне совершенно все
равно, если вам кажется смешным, что количество таких мелочей,
каждый день, всюду, разного калибра, разной формы, хвостиками,
точками, кубиками,- может так волновать человека, что он
задыхается и теряет аппетит,- но, может быть, вы все-таки
придете.
Наш разговор я здесь соединил с выдержками из пространного
письма, которое Шишков мне прислал на другой день в виде
подкрепления. В субботу я слегка запоздал, и, когда вошел в его
столь же бедную, как и опрятную комнату, все уже были в сборе,
не хватало только знаменитого писателя. Из присутствующих я
знал в лицо редактора одного бывшего издания; остальные,-
обширная дама (кажется, переводчица или теософка) с угрюмым
маленьким мужем, похожим на черный брелок, двое потрепанных
господ в Маd'овских пиджаках и энергичный блондин, видимо
приятель хозяина,- были мне неизвестны. Заметив, что Шишков
озабоченно прислушивается, заметив далее, как он решительно и