"Владимир Набоков. Круг" - читать интересную книгу автора

шагал рядом, вращая ртом (лущил семечки). Приближались к
усадьбе. На площадке для игры в лоун-теннис тот же глухой
розовый старичок в фартуке макал кисть в ведро и проводил,
согнувшись до земли и пятясь, толстую сливочную черту. "Бог
помощь",- сказал Илья Ильич, проходя.
Стол был накрыт в аллее, русский пятнистый свет играл на
скатерти. Экономка, в горжетке, со стальными, зачесанными назад
волосами, уже разливала шоколад по темно-синим чашкам, которые
разносили лакеи. Было людно и шумно в саду, множество гостей -
родственники и соседи. Годунов-Чердынцев (весьма пожилой, с
желтовато-пепельной бородкой и морщинами у глаз), поставив ногу
на скамью, играл с фокстерьером, заставляя его прыгать,-
собака не только прыгала очень высоко, стараясь хапнуть мокрый
мячик, но даже ухитрялась, вися в воздухе, еще подвытянуться, с
добавочной судорогой всего тела. Елизавета Павловна шла через
сад с другой дамой, всплескивая руками, что-то живо на ходу
рассказывая,- высокая, румяная, в большой дрожащей шляпе. Илья
Ильич с букетом стоял и кланялся... В пестром мареве (ибо
Иннокентий, несмотря на небольшую репетицию гражданского
презрения, проделанную накануне, находился в сильнейшем
замешательстве) мелькали молодые люди, бегущие Дети, чья-то
шаль с яркими маками по черному, второй фокстерьер,- а
главное, главное; скользящее сквозь тень и свет, еще неясное,
но уже грозящее роковым обаянием, лицо Тани, которой
исполнялось сегодня шестнадцать лет.
Уселись. Он оказался в самом тенистом конце стола, где
сидевшие не столько говорили между собой, сколько смотрели, все
одинаково повернув головы, туда, где был говор и смех, и
великолепный, атласисто-розовый пирог, утыканный свечками, и
восклицания детей, и лай обоих фокстерьеров, чуть не прыгнувших
на стол... а здесь как бы соединялись кольцами липовой тени
люди разбора последнего: улыбавшийся как в забытьи Илья Ильич;
некрасивая девица в воздушном платье, пахнувшая потом от
волнения; старая француженка с недобрыми глазами, державшая под
столом на коленях незримое крохотное существо, изредка
звеневшее бубенчиком... Соседом Иннокентия оказался брат
управляющего, человек тупой, скучный, притом заика; Иннокентий
разговаривал с ним только потому, что смертельно боялся
молчать, и хотя беседа была изнурительная, он с отчаяния за нее
держался,- зато позже, когда уже зачастил сюда и случайно
встречал беднягу, не говорил с ним никогда, избегая его, как
некую западню или воспоминание позора.
Вращаясь, медленно падал на скатерть липовый летунок.
Там, где сидела знать, Годунов-Чердынцев громко говорил
через стол со старухой в кружевах, говорил, держа за гибкую
талию дочь, которая стояла подле и подбрасывала на ладони
мячик. Некоторое время Иннокентий боролся с сочным кусочком
пирога, очутившимся вне тарелки,- и вот, от неловкого
прикосновения, перевалившимся и- под стол,- малиновый увалень
(там его и оставим). Илья Ильич все улыбался впустую, обсасывал