"Владимир Набоков. Возвращение Чорба" - читать интересную книгу автора

сделать. Но искал он долго: город был тихий, целомудренный,- и
тот потайной переулок, где продавалась любовь, был Чорбу
неизвестен. И только после часу беспомощного блуждания, от
которого у него горели пятки и шумело в ушах, он случайно в тот
переулок попал и сразу подошел к женщине, окликнувшей его, -
Ночь,- сказал Чорб сквозь зубы.
Женщина склонила набок голову, покачала сумкой я ответила:
"Двадцать пять".
Он кивнул. Только гораздо позже, случайно взглянув на нее,
Чорб равнодушно заметил, что она недурна собой, хотя очень
потасканная, и что волосы у нее светлые, стриженые.
Она не раз уже, с другими мужчинами, бывала в гостинице,
где стоял Чорб,- и бледный, востроносый лакей, сбегавший по
лестнице, дружелюбно ей подмигнул. Пока они шли по коридору,
было слышно, как за одной из дверей, равномерно и тяжко,
скрипела кровать, словно кто-то пилил бревно, И через несколько
дверей, из другого номера опять донесся такой же ноющий звук,-
и, проходя мимо, женщина с холодной игривостью оглянулась на
Чорба.
Он молча ввел ее в свою комнату и сразу, с глубоким
предвкушением сна, стал сдергивать воротник с запонки. Женщина
подошла вплотную к нему, спросила с улыбкой: - А как насчет
маленького подарка? Чорб сонно и рассеянно посмотрел на нее, с
трудом сообразил, о чем она говорит,
Получив деньги, она аккуратно сложила их в сумку, и,
легонько вздохнув, опять подошла, тряхнула волосами: - Мне
раздеваться?
- Да, ложись,- пробормотал Чорб,- утром еще дам. Она
стала поспешно расстегивать пуговки кофточки и все время искоса
поглядывала на Чорба, слегка удивляясь его рассеянной
угрюмости. Быстро и неряшливо раздевшись, он лег в постель,
повернулся к стене.
"Этот, вероятно, с фокусом",- смутно подумала женщина.
Медленно она сложила свою сорочку, положила на стул. Чорб уже
крепко спал.
Женщина побродила по комнате, и, заметив, что крышка
сундука, стоявшего у окна, чуть приоткрыта, опустилась на
корточки, заглянула под край. Мигая и осторожно вытягивая голую
руку, она нащупала женское платье, чулок, какие-то шелковые
лоскуточки,- кое-как сложенные и пахнувшие так хорошо, что ей
стало грустно.
Она разогнулась, зевая, почесала бедро, и как была,-
голая, в одних чулках, подошла к окну, отодвинула штору. За
шторой рама была отворена, и в бархатной бездне улицы виден был
угол оперы, черное плечо каменного Орфея, выделявшееся на
синеве ночи, и ряд огоньков по туманному фасаду, наискось
уходившему в сумрак. Там, далеко, на полукруглых слоях
освещенных ступеней кишели, вытекая из яркой проймы дверей,
мелкие, темные силуэты, и к ступеням скользили, играя фонарями
и блестя гладкими крышами, автомобили. И только когда кончился