"Владимир Набоков. Возвращение Чорба" - читать интересную книгу автора

номер, то сразу узнал,- по розовой купальщице в золоченой раме
над кроватью,- что это та самая комната, где он провел с женой
первую совместную ночь. Ей все казалось забавным тогда,- и
толстяк без пиджака, которого рвало в коридоре, и то, что они
выбрали почему-то такую дрянную гостиницу, и то, что в
умывальной чашке был чудесный светлый волос, но пуще всего ее
смешило то, как они скрылись из дому. Тотчас же по приезде из
церкви домой, она побежала к себе переодеться,- пока внизу
собирались гости к ужину. Келлер в добротном фраке, с рыхлой
улыбкой на обезьяньем лице, похлопывал по плечу то того, то
другого, сам подавал шнапсы,- а близких друзей Варвара
Климовна водила попарно осматривать спальню, предназначенную
новобрачным,- с умилением, пришептывая, указывала на
исполинскую перину, на апельсиновые цветы, на две пары
новеньких ночных туфель,- большие клетчатые и маленькие
красные с помпончиками,- поставленных рядышком на коврике, по
которому готическим шрифтом шла надпись: Мы вместе до гроба.
Затем все двинулись к столам,- а Чорб с женой, мгновенно
сговорившись, бежали с черного хода и только на следующее утро,
за полчаса до отхода экспресса, явились в дом за вещами.
Варвара Климовна всю ночь прорыдала; муж ее, для которого
Чорб- нищий эмигрант и литератор,- был всегда человек
подозрительный, проклинал выбор дочери, расход на вино,
полицию, которая ничего не могла сделать... И потом, когда
молодые уехали, старик ходил смотреть на гостиницу в переулке
за оперой,- и с тех пор этот черный, подслеповатый дом стал
для него чем-то отвратительным и влекущим, как воспоминание о
преступлении.
Пока вносили сундук, Чорб неподвижно глядел на розовую
олеографию. Когда дверь закрылась, он нагнулся над сундуком,
отпер его. В углу, под отвернутым лоскутом обойкой бумаги,
шуркнула и покатилась мышь. Он повернулся на каблуке с быстрым
содроганием. Голая лампочка, висевшая на шнурке с потолка,
едва-едва качалась. Тень шнура скользила поперек зеленой
кушетки, ломаясь по сгибу. На этой самой кушетке он тогда спал.
Жена дышала так по-детски ровно. В ту ночь он только поцеловал
ее в душку,- больше ничего.
Мышь завозилась опять. Есть такие маленькие звуки, что
страшнее канонады. Чорб оставил сундук, прошелся раза два по
комнате. Ночной мотылек звонко ударился о лампочку. Он рванул
дверь и вышел.
Спускаясь по лестнице, он чувствовал, как тяжело устал, а
когда оказался в переулке, голова у него закружилась от мутной
синевы майской ночи. Свернув на бульвар, он пошел быстрее.
Площадь. Каменный всадник. Черные облака городского сада.
Теперь цвели каштаны, а тогда стояла осень. Они долго вдвоем
гуляли накануне свадьбы. Как хорош был земляной, влажный,
слегка фиалковый запах вялых листьев, покрывавших панель...
Небо в те пасмурные, прелестные дни бывало тускловато-белым, и,
посреди черной мостовой, ветки отражались в небольшой луже,