"Ион Мынэскуртэ. Завтра, когда мы встретимся" - читать интересную книгу автора

- Ладно, - сказал тот, несколько успокоившись. - Ганс счастливее нас...
- Кто знает...
- Ты ему ничего не говорил?
- Нет. Зачем? Он по-прежнему уверен, что случайно свалился с борта
машинного блока, когда я, дескать, был вынужден сделать резкий поворот. О
столкновении он ничего не знает. И не должен знать.
- Уж лучше бы сразу умер. По меньшей мере, не знал бы правды. Иной раз
лучше не знать правды.
- Нет, не лучше, - убежденно возразил Октавиан. - Он рядом с нами, как
всегда...
- Он с нами только благодаря реаниматору. Думаешь, его можно вечно
поддерживать в таком состоянии?
- Так оно лучше, - повторил Октавиан. - Успокойся и займись делом,
передай координаты нашего местонахождения...
- Думаешь, Ганс спасибо скажет? За то, что ты его терроризировал три
месяца? Чтобы в конце концов он все-таки умер? Задыхаясь, умер от голода,
холода, жажды?..
- Нет, - сказал Октавиан, - у нас появилась надежда на спасение...
- Ты ведь доктор, - крикнул ему в лицо Фошеро. - Ты ведь доктор,
понимаешь? Ты мужчина и должен смотреть правде в глаза!
- Правде? Но у нас возникла надежда!
Разговор стал его раздражать. Он знал, что за этим последует. Француз
снопа скажет о кубических сантиметрах воздуха, воды и еще что-то об
идеализме, который рука об руку с идиотизмом и беспросветной тупостью, о
считанных днях, которые остались на их долю. Уже четыре дня обсуждалось одно
и то же, это просто надоело, и Октавиан раздельно сказал:
- Он не умрет. Пока он верит, что мы летим, он не умрет. Он семь лет ждет
возвращения, и он не может умереть.

НЕДЕЛЯ ПЯТАЯ

В полночь ему послышались шаги в коридоре. Он прислушался, застыл в
лихорадочном ожидании, точно действительно могло что-то стрястись или кто-то
мог навестить их в этой звездной пустынности водянистого цвета.
В наушниках какие-то шорохи и обрывки фраз. Сигнал бедствия поймал
какой-то корабль, но он не знает местонахождения корабля, потерпевшего
аварию.
Он снова опустил голову на подушку. Уже засыпая, явственно услышал скрип
двери. Вскинулся, мурашки побежали по телу. Скрип повторился, словно только
что открытую дверь затворили. И снова тишина, гробовая тишина.
"Бред, - подумалось ему. - Что же еще? Нервишки пошаливают. Надо бы взять
себя в руки, пока не поздно. Если человек не знает, когда взять себя в руки,
он не стоит и ломаного гроша". Октавиан изо всех сил старался успокоиться, и
все же чувствовал, как медленно, но неотвратимо охватывает его беспокойство.
Так обставляют зверя... "А вдруг, вдруг... - молнией сверкнула догадка. -
Неужто он способен? Нет, невозможно. Надо быть последней дрянью, чтобы пойти
на такое. Он не из тех, руку на отсечение даю, не из тех. И все же..."
Тут его обожгла новая мысль. "А вдруг?.. Вдруг Жан прав? Ведь и я было
так подумал. Только я не хочу себе признаться, просто боюсь признаться.
Слишком уж большая скорость была у метеорита. Не увернуться, как ни