"Роберт Музиль. Прижизненное наследие" - читать интересную книгу автора

представить себе, как могли бы эти бегающие и плавающие кролем девичьи и
женские фигуры, которые сейчас в моде, осуществить страстное
психоаналитическое желание эмбрионально вернуться к "коленям", то я не вижу,
при всем признании их своеобразной красоты, почему бы следующему поколению
не захотеть с такой же охотой сидеть на коленях у отца.
Но что тогда будет?
Не получим ли мы вместо Эдипа - Ореста? Или же психоанализ должен будет
отказаться от своего благословенного воздействия?



III. ИСТОРИИ БЕЗ ИСТОРИЙ

Geschichten, die keine sind



ВЕЛИКАН АГОАГ

Перевод А. Вознесенского

Когда герой этого маленького повествования - а он и в самом деле
заслужил, чтобы его так называли, - закатывал рукава, на свет Божий являлись
две руки, тонкие и нежные, как бой часов в гостиной. И женщины тепло
отзывались о его образованности, но "ходили" с другими, о которых отзывались
не так тепло. Лишь однажды некая пышная красавица ко всеобщему удивлению
удостоила его большего внимания: ей доставляло удовольствие бросать на него
нежные взоры, пожимая при этом плечами. И после недолгой заминки с выбором
ласкового прозвища, что обычно бывает в начале всякого романа, красавица
назвала его "мой бельчонок".
Вследствие этого в газетах он читал исключительно спортивные новости,
причем с особым усердием - в той их части, где речь шла о боксе, и в
особенности - о спортсменах-тяжеловесах.
Жизнь его не была счастливой, однако поисков путей к физическому
совершенству он не оставлял. Так как денег для того, чтобы вступить в
какое-нибудь атлетическое общество, ему не хватало, а также потому, что, по
новейшим воззрениям, спортивный успех не зависел больше от презренных
физических данных, а был триумфом морали и духа, совершенства этого он искал
в одиночку. Уединившись в своей комнате, где его никто не видел, он
закидывал правую руку за спину и старался дотянуться до предметов,
расположенных от него слева, или наоборот. Когда он одевался, мысль его
напряженно работала над тем, чтобы сделать это занятие возможно более
утомительным. А поскольку каждый мускул у человека имеет свою пару, то если
один разгибается, другой - сгибается, и наоборот: когда первый сокращается,
последний растягивается, поэтому при всяком движении ему удавалось создавать
себе невообразимые трудности. Можно даже сказать, что в течение всего дня он
как бы состоял из двух совершенно разных людей, которые непрестанно боролись
друг с другом. Когда же вечером, на исходе прожитого со всей возможной
пользой дня, он устраивался на отдых, то перед сном собирал остаток сил и
еще раз напрягал все мышцы, над которыми еще имел власть; как кусочек мяса в