"Роберт Музиль. Мечтатели (Драма в 3-х действиях) " - читать интересную книгу автора

интеллигентный вкус избегает. Экий спесивый блюститель. Ох и побледнеет этот
сверхинтеллигентный вкус, коли глаза впрямь зашипят на раскаленной стали! И,
разбежавшись каплями, испарятся!
Мария. Фу! Опять вы смакуете эти мерзости!
Ансельм (с жаром). Я бы, не дрогнув, повернул нож и в вашем сердце!
Если б мог однажды вернуть вас с порога. Где женщины расстаются с корсетом.
С заемной "опорой". Со здравым смыслом вьючного животного, который все
сносит - детей и больных, мужчин и безрассудное убийство на кухне.
Mapия. Да читайте же наконец! У вас правда есть что обсудить, и срочно.
Ансельм (смягчившись от ее решительности). Как все-таки замечательно,
что вам никогда не удается застать меня врасплох. Я заранее знаю все, что вы
сделаете. Заранее ощущаю это в себе как болезненно набухшую почку.
Мария. Разумеется, простенькие идейки здравого смысла угадать несложно!
Ансельм. Я не хочу необыкновенных переживаний! Самые глубокие
переживания - будничные, нужно только освободить их от привычности. (Тихо.)
Вот этого он не знает. А вы теперь не знаете себя. Измельчали под его
влиянием.
Мария. Вы уже слышали мой ответ: я люблю Томаса.
Ансельм. Я не спрашиваю, любите ли вы его; на этот вопрос ответа вообще
нет!.. (Сдерживаясь.) Решайте сами, может быть, здесь то, о чем я вам сейчас
расскажу. Однажды меня захватила, заворожила... ива. На просторной лужайке
только и были - я и одно это дерево. И я еле устоял на ногах, ибо то, что
так сиротливо сплелось и завязалось узлом в его сучьях, этот страшный ровный
поток жизни, я чувствовал в себе, но мягким, податливым, текучим. И я упал
на колени! (Секунду тщетно ждет от Марии отклика.) Вот и все мои чувства. И
к вам тоже.
Мария. Ансельм... подобные преувеличения мало что стоят. Ну
почувствовали вы это, так ведь даже ниц не пали по-настоящему.
Ансельм. Вот как?! Томас и вправду начисто лишил вас глубины.
Мария. Вы безобразно относитесь и ко мне, и к Регине.
Ансельм. Люди вроде вас, которых уже ничто не повергает ниц, не вправе
делать упреки! Я бы многого в жизни мог достигнуть, но каждый раз
приходилось от всего отказываться. Ведь когда веришь, неизбежно
спотыкаешься. Но ведь и живешь, только пока веришь!
Мария (боязливо и тревожно). Читайте! Томас хочет с вами поговорить.
Ансельм. Лучше я расскажу вам одну историю: когда я был монахом...
Мария. Что-что? Вы были монахом?
Ансельм. Тише!! Томас ни под каким видом не должен об этом знать!
Мария. Но, Ансельм, вы же рассказываете небылицы.
Ансельм. Вам я никогда не расскажу небылицу. Это было в Малой Азии, у
подножия горы Акусиос. В маленькое незастекленное оконце я видел из кельи
море...
Мария (протестующе). Читайте, читайте!..

Ансельм не желает, но, слыша приближающиеся шаги Томаса, все же заглядывает
в письмо.

Чем вы только не занимались, пока мы все жили здесь. (Вновь принимается
за свой туалет.)