"Роберт Музиль. Душевные смуты воспитанника Терлеса" - читать интересную книгу автора

он попытался представить себе его таким, каким он должен был быть в тот
вечер; внутреннюю, психологическую сторону этого. Это было, наверно, долгое,
медленное падение двух вцепившихся друг в друга душ и затем бездна как в
подземном царстве. А в промежутке - миг, когда наверху, далеко наверху,
умолкли и замерли все звуки мира.
Неужели после чего-то подобного человек снова может быть таким
довольным и легким? Наверняка это не так уж много для него значило. Терлесу
очень хотелось спросить его. А вместо того он в детской робости отдал его
этому паукообразному Байнебергу!

Без четверти одиннадцать Терлес увидел, что Байнеберг и Райтинг
вышмыгнули из постели, и тоже оделся.
- Тсс!.. Погоди. Заметят ведь, если мы уйдем сразу все трое.
Терлес снова спрятался под одеяло. Затем в коридоре они соединились и с
привычной осторожностью стали подниматься на чердак.
- Где Базини? - спросил Терлес.
- Он придет с другой стороны. Райтинг дал ему ключ оттуда.
Они все время оставались в темноте. Лишь наверху перед большой железной
дверью Байнеберг зажег свой потайной фонарик.
Замок сопротивлялся. Из-за многолетнего бездействия его заело, и он не
слушался подобранного ключа. Наконец он отомкнулся с резким звуком; тяжелая
створка терлась, застревая, о ржавчину петель и подавалась медленно.
С чердака потянуло теплым, застоявшимся воздухом, как из теплицы.
Байнеберг запер дверь снова.
Они спустились по маленькой деревянной лестнице и сели, скорчившись,
возле мощной поперечной балки.
Рядом с ними стояли огромные бочки с водой, предназначенной для тушения
пожара. Воду в них явно давно уже не меняли, и она издавала сладковатый
запах.
Вообще все окружение было крайне удручающее. Жара под крышей, скверный
воздух и лабиринт мощных балок, которые частью уходили наверх и терялись в
темноте, частью расползались понизу таинственной сетью.
Байнеберг затемнил фонарик, и они, не говоря ни слова, неподвижно
сидели во мраке - в течение нескольких долгих минут.
Тут в темноте на противоположном конце скрипнула дверь. Тихо и
нерешительно. Это был шум, от которого забилось, запрыгало сердце, как от
первого звука приближающейся добычи.
Последовали неуверенные шаги, удар ноги о загудевшее дерево; глухой
шум, как от толчка тела... Тишина... Затем снова нерешительные шаги...
Ожидание... Тихий человеческий звук...
- Райтинг?
Тут Байнеберг снял колпачок с фонарика и метнул широкий луч к тому
месту, откуда донесся голос.
Несколько мощных балок высветились с резкими тенями, дальше ничего,
кроме конуса пляшущих пылинок, не было видно.
Но шаги стали увереннее и приближались.
Тут - совсем близко - снова ударилась о дерево нога, и в следующий миг
в широком основании светового конуса возникло - пепельно-бледное - при этом
неверном освещении - лицо Базини.