"Игорь Анатольевич Мусский. 100 великих зарубежных фильмов" - читать интересную книгу авторабросить их на приступ любой крепости и любого дворца - Бурбонского или
Елисейского - и провозгласить себя диктатором. Во время съёмок взятия Тулона порт был закрыт, и над городом в течение нескольких часов реял английский флаг. Вечером докторша сказала Гансу: "Сегодня у нас сорок два пострадавших". И в ответ услышала: "Это хороший знак, ребята дерутся как черти, у фильма будет отличный темп!" Однажды сам Ганс был легко ранен в результате взрыва ящика с патронами, в углу павильона. Он доехал в такси до клиники и через неделю уже был на съёмочной площадке, в то время как остальные пострадавшие ещё залечивали свои раны. В эпизоде, когда Бонапарт объезжает войска, солдатам следовало приветствовать его возгласом: "Да здравствует Бонапарт!" Но массовка кричала: "Да здравствует Ганс!" Последние дни съёмок на Корсике совпали с выборами. Энтузиазм местных жителей оказался настолько велик, что бонапартисты полностью восторжествовали над республиканцами. "Наполеон" Ганса не был биографическим повествованием, а скорее представлял собой ряд эпических сцен, связанных с образом героя. В фильме каждая сцена кажется центральной, каждый план эмоционально заряжён до предела, каждый актёр выкладывается полностью, без остатка. "Для Ганса задача состояла не в том, чтобы нарисовать историческое полотно или просто показать на экране личность и деятельность Бонапарта, а в том, чтобы создать кинопоэму, оживить свой рассказ эпическим дыханием, - отмечал французский киновед П. Лепроон. - И хотя исторической достоверности в фильме не больше, чем в "Песне о Роланде", зато всё в нём проникнуто Ганс обнаружил, что обычный экран не соответствует размаху этого фильма. Тогда он изобрёл "тройной" экран, когда по бокам обычного устанавливались ещё два, одинакового с ним размера. Зрители могли видеть всю панораму происходящего. Несмотря на ограниченное количество оборудованных залов, тройной экран производил ошеломляющее впечатление. Каждое из трёх изображений иногда включало по пять-шесть наплывов. "Я давал до шестнадцати изображений, наплывающих одно на другое, - утверждал Ганс. - Я знал, что при пяти изображениях глаз ничего не различает, и всё же они как-то воспринимались, а следовательно, потенциально воздействовали на зрителя, подобно оркестру, в котором перед вами играет пятьдесят инструментов и невозможно уловить ухом звучание каждого из них в отдельности - всё дело в том, чтобы продуманно окружить вас звуками. Эти наплывы тоже были продуманы, я никогда не пускал все шестнадцать изображений одновременно: сначала шло первое, несколько секунд спустя - второе, заканчивавшееся на двадцатом метре, тогда как третье начиналось на четвёртом и кончалось на двенадцатом и т.д. [...] Я брал очень точные отрезки драгоценного времени, чтобы добиться какого-либо эффекта, хотя и знал заранее, что это останется непонятым. В искусстве иначе поступать невозможно". Изображение бушующего моря, снятого с лодки, сменяется кадрами, снятыми с качелей над толпой, окружавшей Конвент (эпизод "Двойной бури"). Депутаты появляются на экране в одном ритме с разбушевавшейся стихией, и (по сценарным ремаркам) "жирондистов бросает то на правый, то на левый борт". Несколько портативных камер снимают толпу изнутри, "документально", а одна |
|
|