"Юрий Михайлович Мушкетик. Семен Палий " - читать интересную книгу автора

Самойловича Юрием Четвертинским, который жил в Москве и мог в любой момент
быстрее самого гетмана дойти до царицы, к тому же у Юрия был довольно
влиятельный дядя, митрополит Гедеон. Иногда приходилось скрывать свои мысли
от самых близких. Димитрию Раичу гетман в знак милости подарил село
Березань, а Войке Сербину - Подлинное, хотя в то же самое время написал
письмо в Москву о том, что эти люди нежелательны для государства и будто бы
"имеют замыслы измены".
Но и эти опасности миновали. "Все они в Сибири медведей пасут",- криво
усмехнулся своим мыслям гетман. Были и другие - добрые вести. Вот хотя бы
письмо от Голицына, где он сообщал о попе-расстриге из Путивля, который
доносил в Москву, будто Мазепа покупает земли в Польше и дружит с поляками;
конечно, ни царица, ни он, Голицын, нисколько не верят этим доносам и их
отношение к гетману не изменилось...
Джура доложил Мазепе, что Палий и Искра просят у него свидания. Мазепа
удивленно поднял голову и заерзал в кресле.
- А этих зачем нелегкая... - начал было он, но осекся на полуслове. -
Добре, иди проси их, - кивнул он джуре.
Быстрицкий прервал доклад и вышел. В дверях он почти столкнулся с
Палием и Искрой, неторопливо входившими в приемную. Мазепа хотя и растерялся
несколько, но не подал виду. Он медленно поднялся навстречу гостям,
изобразив радостную улыбку на лице, и заговорил дружеским, чуть
снисходительным тоном:
- Очень, очень рад, друг Семен, давно я тебя не видел, да и ты,
Захарий, что-то не наведываешься. Извините, что так принимаю,
по-домашнему, - гетман провел рукой сверху вниз по своей одежде. Турецкий
халат свободно облегал его ладно скроенную фигуру, из-под халата выглядывали
шелковые шаровары, заправленные в бархатные, усеянные звездочками сапоги. На
голове красовалась голубая феска.
- Да садитесь, - пододвинул им кресла Мазепа. - Рассказывайте, что у
вас нового, как житье-бытье, давно ли из родного сечевого дома?
- Я уж и забыл, когда сечевой кулеш ел, - ответил Палий. - Как говорил
Сирко, тесно мне там, не сидится, потому и ношусь, как дубовый лист, по
Правобережью.
- Был у меня вчера посланец от Григория Сагайдачного. Не пойму, чего
волнуются запорожцы, видать, опротивел им тот кулеш, - бросил Мазепа.
- А что случилось? - как бы равнодушно спросил Искра.
- Да я пригласил из Москвы фортификатора Косачева строить крепость:
есть слухи, что татары неспокойны. Тот и построил одну такую для препоны
татарам, Ново-Богородской зовется, а сечевики подумали, что это против них,
И пошло...
- Это та, что напротив Сечи? - спросил Палий и незаметно наступил на
ногу Искре, хорошо зная, что гетман старается прибрать к рукам запорожцев.
Мазепа не ответил. Наступила минута молчанья.
- Рассказывай, Семен, как живешь?
- Какая там жизнь? Отживаю, а не живу. Как перекати-поле по ветру
болтаюсь, старость подходит, пора и про свои угол подумать, Опротивели мне
все эти турбации, осесть думаю,
Мазепа едва не крикнул "где?", но во-время сдержался. Разные мысли
зароились в голове гетмана, - он давно побаивался Палия. Хорошо бы
переманить его на свою сторону, да страшновато, - не вышло бы смуты. Больше