"Валерий Мусаханов. Нежность (История, рассказанная у костра) " - читать интересную книгу автора

Ну вот значит, стоит этот режим за воротами и смотрит, как мы идем.
Увидел он Костю с дровами и кричит, чтобы тот сбросил. А Костя свое туго
знает, идет, будто не слышит. Режим ему еще раз крикнул, а Костя не
оборачивается. Тогда режим с жаргонами так к нему подваливает, с матюгами и
бухтит: "Эй ты, педераст, тебе сказано, бросай дрова!"
Костя как повернется. Я смотрю, как его зенки белеют, и колотить меня
начало со страху. Ну, думаю, хряпнет он сейчас этого режима вязанкой по
балде, так мозги и брызнут. Я даже ближе подошел; не дай бог, думаю, но
психа этого удержать надо, а то раскрутится тут еще на червонец сроку ни за
что ни про что. Но Костя связку так медленно снял с плеча, опустил и
говорит:
- Я что-то не помню, гражданин начальник, чтобы мы с вами на брудершафт
пили, а вы меня тыкаете. И кроме того, за педераста вам придется извиниться.
За нарушения режима вы можете сажать меня в изолятор, можете под суд отдать,
если будет за что, но оскорблять мое человеческое достоинство никто права не
имеет. И по отношению к заключенному такие вещи может допустить только
полное ничтожество.
Ну фраера услышали что-то и стоят - уже толпа у ворот, а сзади после
шмона все подваливают и подваливают. Режим позыркал вокруг, видно, душонка
сжалась, уж больно много народу, а тут еще морда Костина, от нее одной
родимчик хватит. Режим даже заикаться стал.
- Надзиратели! - кричит. - В-в-в изолятор его!
Выскочили с вахты, поволокли Костю.
Пришли мы в барак, и вот мужики пошли молоть: "И чего он добивается?
Все равно, и правое и левое - ихнее, только приморят его в трюме, отнимут
полжизни, да еще шурнут на этап, куда Макар овец не гонял... Он чокнутый
просто... Или стукач, хочет глаза отвести, чтоб думали, что он с мусорами
кусь-кусь..."
Ну за стукача я на них пасть раззявил. Есть такие шакалы, что
распускают свое помело без предела. За такие слова шею ломать надо. Всю
жизнь гады у хозяина и никак жить не научатся. Как нет человека, так они
любую погань на него выплеснут. А в глаза, козлы, сахар изливать будут...
Чуть до драки не дошло. Я уже доску с нар поволок, чтобы гадов этих
укоротить. Но тут бригадники наши позатыкали им пасти. А мне обидно за Костю
стало.
Вот ведь живет человек рядом, никому худого не сделал, никому жить не
мешает, наоборот даже. Так есть такие скоты, что спокойно спать не будут,
потому что чувствуют, что рядом - душа пошире. Им, шакалам, уже неймется,
дай эту душу потоптать. А то как же, человек им зла не делал, они простить
этого не могут. Они только тех любят, кого боятся. Вот блатного, который
пройдет мимо и ногой отпихнет, он в зад лизать будет. Это для него -
человек. А тот, кто куском хлеба с ним поделится, тот - чокнутый, хлеб его
съесть можно, а потом и самого сожрать. И откуда только такие гады берутся?
Я б их вешал, давил бы, как вошей. На них-то и все пропадлы блатные
держались. Если бы на колонне десяток таких путных мужиков было, как Костя,
то никаким ворам здесь не разгуляться. Тишь да гладь были бы, равенство и
братство.
Да, сидит, значит, Костя в трюме. Старший надзор, когда вечернюю
поверку делали, сказал, что выписали ему десять суток строгача за
оскорбление администрации. Ну прошел день, приехали из лесу, вдруг шнырь,