"Уоррен Мэрфи, Ричард Сэпир. Вторжение по сценарию (Дестроер-79)" - читать интересную книгу автора

Бронзини с явным облегчением пожал протянутую мэром руку. Неужели это
все? Нет, наверняка еще попросит автограф. Может быть, хоть это будет не так
ужасно?
- Ах да, пока вы еще не ушли, - заторопился мэр. - Можно попросить у
вас автограф?
- Конечно, - согласился Бронзини, беря у него ручку и собственную
фотографию, вырванную из какого-то журнала.
- Для кого сделать надпись? - спросил он.
- Напишите на мое имя, хотя вообще-то это для дочери.
- Угу, - вздохнул Бронзини, расписываясь на фотографии. Дарственная
надпись звучала так: "Мэру города Юма от его друга Арнольда Шварценеггера".
Как он и предполагал, мэр проглотил это и глазом не моргнув.
Когда они с Джиро Исудзу вышли на улицу, Бронзини прорычал:
- Ну что, все? Теперь, наконец, я свободен?
- Нет, нам осталось нанести еще много визитов. Сначала мы зайдем в
отель.
- Зачем? Неужели уборщица требует оставить ей локон на память? -
пробормотал Бронзини, запрыгивая в седло мотоцикла.

Они поехали в сторону Шайло-Инн, элегантного каменного отеля рядом с
шоссе номер восемь. Вход в гостиницу был окружен толпой пикетчиков. В руках
они держали плакаты с надписями "Бронзини потерял совесть", "Бронзини против
Америки", "Бронзини - предатель".
У одного из демонстрантов была афиша фильма "Гранди-3", на котором
Бронзини, с яркой повязкой на голове, был снят в профиль. В подписи под
плакатом "Бронзини в роли Гранди" последнее слово было перечеркнуто, и
вместо него подписано "Гада".
- Что это, черт возьми, значит? - взревел Бронзини.
- Профсоюз, - объяснил Исудзу. - Они протестуют.
- Будь они прокляты! Но мы же снимаем фильм, который одобрен
профсоюзом!
- Да, конечно. Японским профсоюзом.
- Послушайте, Джиро, я не могу принимать участие в подобных съемках.
Мое доброе имя втопчут в грязь. Я ведь друг и герой рабочего класса!
- Так было до "Ринго-5", когда Ринго убил соперника во время
боксерского матча. Но в Японии вы все еще супергерой. Ваше будущее там, а не
здесь. Американцы устали от вас.
Бронзини уперся руками в бока.
- Не виляйте, Исудзу. Почему бы нам не поговорить начистоту?
- Извините. Не понимаю. Я и так говорить начистоту.
- Вы не понимаете! Хорошо, тогда я объясню: я не стану отказываться от
всего, что связывают с моим именем. Ведь я Бартоломью Бронзини, ожившая
мечта миллионов американцев, богатых и бедных.
- Эти люди тоже американцы, - возразил Исудзу, показывая на марширующих
пикетчиков. - Но они не называют вас героем.
- Потому что они считают, что я их предал. Но я не стану этого делать.
Все, с меня довольно, - решительно сказал Бронзини и взялся за руль
мотоцикла.
- Шварценеггер снимется за меньшие деньги, - бросил ему вслед Исудзу, -
и, наверное, сделает это лучше.