"Маргарита Мерфи. Изгои " - читать интересную книгу автора

- Сигарету? - удивилась Наталья. - Я и не знала, что ты куришь.
Грейс села рядом на парапет:
- Эх, не видела ты меня в моей бесшабашной юности! Пятнадцать лет
прошло, а меня все еще тянет.
Наталья передала ей пачку вместе с зажигалкой и с любопытством
смотрела, как Грейс закуривает.
- С тобой все в порядке? - спросила она.
Грейс нахмурилась, подумав: "Только что Джефф спрашивал то же самое".
Наталья ждала ответа. Не услышав, поторопила:
- Ну?
- Сама не знаю, - ответила Грейс. С Натальей ей проще быть откровенной,
чем с Джеффом. - Скорее я чувствую какое-то оцепенение. - Она взглянула в
сочувствующее лицо Натальи, понимая, что в Хорватии той пришлось видеть
кое-что похуже. - Видишь ли, я не испугалась, но меня потрясло... - "Какое
же тут уместно слово? А, вот!" - Презрение! Как можно так пренебрежительно
обращаться с другим человеком, с женщиной?!
- Можно, если не считать ее за человека. - Глаза Натальи вспыхнули, она
отвернулась, встала и, раздавив каблуком недокуренную сигарету, сказала: -
Нам пора. Следующая - миссис Дюбуассон.
Грейс подставила лицо теплому осеннему солнцу. По ту сторону паркинга в
ветвях платана монотонно чирикал воробей.
- Миссис Дюбуассон, - повторила она со вздохом.
Они знакомы с Натальей уже семь лет: вместе работают, вместе ходят
обедать и по магазинам, а подруга по-прежнему уходит от разговоров о своем
прошлом. Грейс встречала такое у людей, перенесших травму: неуместный стыд
за свое увечье. Чувство вины за то, что остался в живых. Она считала своей
личной неудачей то, что так и не смогла убедить Наталью, что той не за что
себя осуждать.

Глава 4

Сержант Фостер остановился чуть дальше нужного ему дома. Часть улицы
все еще была выгорожена лентой, и найти свободное место было труднее, чем
обычно. Фостеру позвонил Тони Мэйли - криминалисты взяли все необходимые им
пробы, теперь можно начинать расследование, проводить опознание.
Ли махнул удостоверением, и ему разрешили перескочить через ленту
ограждения. Перед домом дежурил здоровенный румяный констебль. Фостер
засунул большие пальцы за ремень и, стараясь не привлекать внимания,
осмотрел дом. На окнах верхнего этажа не было ни штор, ни жалюзи. Проемы,
как заплатами, закрыты кусками картона, перекрещенного лентами скотча. Одно
из окон второго этажа затянуто грязной простыней, прибитой гвоздями. Цвет
стен определить невозможно, поскольку почти вся краска давным-давно
отслоилась. На крыльце, растрескавшемся и неровном, не осталось ни одной
целой плитки - в прошлом, судя по осколкам, плитка была красной. Палисадник
состоял из одного-единственного одичавшего куста златоцвета, сумевшего
прорасти сквозь безобразно положенный асфальт. Несколько запоздалых бабочек
порхали над его цветами в поисках нектара.
- Симпатично, правда?- спросил Танстолл.
"Ланкаширский акцент, - отметил про себя Фостер. - Захолустье".
- Отличный участок под застройку, приятель, - сказал он вслух.