"Айрис Мердок. Честный проигрыш" - читать интересную книгу автора

- Посмотрим, чем окажется эта так называемая книга по философии. Скорее
всего, винегретом эмоций.
- Только не начинай дразнить этим Руперта, Аксель.
- Ты милый заботливый мальчик и умница, что не забыл купить цветы для
Хильды, хотя, по-моему, твой букет несуразно велик.
- Я нарочно купил несуразно большой букет.
- Что ж, вручи его с подходящими к случаю словами. Проклятие, Саймон,
не делай этого, сколько раз говорить тебе!
Наклонив зеркальце бокового вида, Саймон пытался в него посмотреться.
- Прости.
Отражение, пойманное в зеркале, представляло собой узколицего молодого
человека с острым носиком, несколько выступающей полной нижней губой и
беспокойным взглядом карих глаз. Густые, слегка волнистые и старательно
причесанные волосы были темнее, чем у Руперта, и заметно длиннее. Изящная
хорошо посаженная голова. Сходство двух братьев проявлялось не столько в
чертах лица, сколько в его выражении: мягкость Руперта рифмовалась с
робостью Саймона. Аксель, чей взгляд Саймон украдкой перехватил в
водворенном на место зеркале, был совсем темной масти, хотя и носил фамилию
Нильсон, доставшуюся от предков-шведов. Его гладкие волосы цветом напоминали
чернозем и тоже были довольно длинными. Брови кустистые, глаза редкого
серо-голубого оттенка. Губы, хоть и не чересчур тонкие, образовывали прямую
твердую линию. Некоторым его наружность казалась высокомерной и
отталкивающей. Саймон считал ее суровой и прекрасной. И восхищался
аскетически слепленным лицом того, для кого, как он знал, в любви было
дозволено все.
- Ради бога, перестань гладить себя по волосам, Саймон.
- Прости, дорогой.
- По-моему, после бритья ты опять пользовался этим мерзким лосьоном.
- Слегка. Ты бы его не почувствовал, просто в машине ужасно жарко.
- Попробуй все-таки запомнить, что ты мужчина, а не женщина,
договорились?
- Не сердись, мое сокровище.
Акселю были ненавистны любые намеки на "стаю". Он решительно пресекал
шутки на темы гомосексуализма, да и любые другие рискованные остроты, и не
потерпел бы жаргона геев в устах Саймона, хотя и начал скрепя сердце
признавать слово "голубой", утратившее, как объяснил ему Саймон, жаргонный
оттенок и ставшее общеупотребительным. "Гомосексуалы, не способные говорить
ни о чем, кроме гомосексуальности, несносны", - заявлял Аксель. Саймон,
почти во всем ему подчинявшийся, не без вздоха расстался с въевшимися
привычками. Созданный ими миф гласил, что до встречи с Акселем жизнь Саймона
была унылой и печальной, но это лишь отчасти соответствовало истине. Саймон
и впрямь тяготел к прочным чувствам и готов был отдаться им всей душой.
Неспособные глубоко реагировать и склонные к ветрености партнеры приносили
ему немало горьких минут. И все-таки некоторым из приключений он отдавался с
полным удовольствием и любил возбуждающую атмосферу гей-баров, где в прежние
времена, до Афин и до Акселя, он бывал постоянно. Действовал он тогда в
соответствии с принципом: неустанно ищи и надейся, что ты отыщешь любовь.
Любовь, на которую он уповал, была истинной. Но ее поиски могли быть и
легкомысленны.
Аксель существенно изменил жизнь Саймона. Он первый заставил его