"Айрис Мэрдок. Дикая роза" - читать интересную книгу автора

малость, но все же несомненно "блюдет свой интерес". Некоторые люди, те
самые, с очень разборчивым вкусом, сказали бы, что она расчетлива или
хитра; но с ним она держалась вызывающе просто, отчего ее маленькие уловки
становились еще милее. С ним она держалась честно, открыто и - это было в
ней всего лучше, кроме разве ее сходства с Дианой де Пуатье, - была
божественно равнодушна к прописной морали, наверняка была свободна. Как он
часто ей говорил, она была его нечестивым ангелом, благодаря ей он
наслаждался упоительным отдыхом от морали. Он с восторгом твердил ей, что
она демон, но для него - ангел, что она бессердечна, но для него полна
тепла, что она прирожденный тиран, но для него - освободитель, что она
зло, но для него - благо. Она и правда была его благом, тем, к чему он
неодолимо тянулся всем своим существом. Безумие и чистая ярость -
наконец-то он их познал.
И Линдзи любила его; он все еще не мог привыкнуть к этому чуду.
Застигнутая врасплох его первым признанием, она колебалась только минуту,
а потом раскрыла ему объятия. После этого были дни восхитительного
опьянения, когда они в полуобморочном состоянии бродили рука в руке и он
показывал ей вещи, каких она никогда не видела, и дарил ей вещи, каких она
никогда не имела, и видел, как башня ее сатанинской самоуверенности
шатается и клонится перед ним до земли. Да, это было упоительно. Но в те
дни - и сколько раз он впоследствии ругал себя за это! - из-за какой-то
слабости, оставшейся от долгих лет его метаний, из-за какого-то
непроходившего страха перед ней, из-за того, что в глубине души он был
уверен и не хотел спешить, он не овладел ею; а потом вмешалась Эмма.
Эмма обрушила на них не то чтобы гнев, хотя в первые дни это было
похоже на гнев, позднее же стало больше похоже на любовь. Так или иначе,
это было похоже на бурю. Что именно произошло, Рэндл не знал. Но когда
вихрь улегся, оказалось, что он имеет дело не с Линдзи, а с Линдзи и
Эммой. Нельзя сказать, чтобы воля Линдзи была укрощена - Линдзи оставалась
неукрощенной. Она всего-навсего словно шагнула в другое измерение или
поднялась на другой уровень и теперь весело и все с такой же любовью
смотрела на него сверху вниз через стеклянную стену. Она вдруг стала
недоступной, как весталка. Его, несомненно, по-прежнему любили. Только
теперь его любили обе; и норой ему мерещилось, что он в силу необычности
самой ситуации или под прямым воздействием их воли любит обеих.
Теперь он почти всегда видел их вместе - они неусыпно опекали друг
друга. Сопровождая их - а вернее, посещая, поскольку Эмма очень редко
выезжала из дома, - он держался так, что посрамил бы самых чопорных героев
Джейн Остин. В их обществе он не выпил ни рюмки. Он был трезв, тих,
услужлив, послушен и, увы, целомудрен. Порой он сам не понимал, как мог до
такой степени смириться. Линдзи он желал не меньше прежнего. Он боготворил
ее красоту. Взаимное притяжение между ними не ослабло, и ее почти
нескрываемое волнение при каждой встрече не переставало доставлять ему
радость. Однако же это несформулированное, никогда не обсуждавшееся
"временное соглашение" длилось уже около года, и все три стороны как будто
соблюдали его с одинаковым усердием. Рэндл вполне отдавал себе отчет в
том, что они нарочно ослабляют его, пытаются превратить его чувство в
игру. Но это его до странности мало тревожило. Недомолвки и парадоксы
возбуждали и радовали, он даже с удовольствием включился в молчаливый
уговор, по которому его любовь к Линдзи все еще считалась тайной, так что